Да, молодец. Молодец, который знал дело до мельчайших подробностей и учился дальше, день за днем. Молодец, который избавлялся от старых работников, заменяя их более подтянутыми и хищными, знавшими, кому они обязаны местом.

Даррил вытянулся на кровати — голова на подушке, ноутбук на плоском животе — и перегонял с флешки на жесткий диск сведения, скачанные у Хаммеля. Финансовые операции: не все запаролены. Те, что были не для налоговиков. Хаммель доверял Даррилу и некоторыми паролями поделился. С остальным тот надеялся справиться без труда. У Даррила был приятель, который всю жизнь посвятил хакерству. По этой причине Даррил никогда не пользовался интернет-банком. А вот Хаммель пользовался.

«Упрощает жизнь», — говорил он.

Да, упрощает, если ты беспробудно глуп.

Жалюзи еще не были опущены, и Даррил посмотрел на небо. Снова затянуто тучами. В доме стояла тишина, и лишь негромко гудел вентилятор в ноутбуке. Даррил подумал о сестре, которая брала деньги у любовника матери. Уж она-то не стала бы рассыпаться в благодарностях и просьбах — Фрэнк Хаммель наверняка предложил ей сам. Но ехать за ней, чтобы удостовериться, что она села на поезд? Спорить с ней на автобусной станции? Даррил не понимал, зачем это понадобилось. Он не мог спросить об этом у своего босса, не вызвав ответного вопроса: откуда он это узнал?

Потом он вспомнил пакет…

Утром, когда Ребус появился на Гейфилд-сквер, Пейдж как раз начинал совещание. Кристин Эссон вручила Ребусу девять листков, скрепленных степлером. Он просматривал их, пока Пейдж говорил. Последние пять страниц включали материалы, накануне отобранные ими из старых дел, но им предшествовали сведения о двух новых пропавших.

Август 2007 года, Джемайма Салтон, возраст пятнадцать лет, не вернулась домой с вечеринки, часть одежды найдена в зоне для пикников на берегу озера Лох-Несс. Вечеринка была в Инвермористоне, а Джемайма жила при мерно в шести милях от Форт-Огастус. Рано утром она собиралась добраться до дома пешком или поймать попутку. К поискам были привлечены аквалангисты, но озеро растянулось на много миль — попробуй найди. В конечном счете следствие пришло к выводу, что девушка утонула в результате несчастного случая. Семья сохранила ее спальню почти как святыню. Фотография была отправлена им в три часа ночи, хотя увидели они ее позднее. Никакого текста. Заглянули в спальню. Джемаймы там не было…

Ноябрь 2009 года, шестнадцатилетняя Эмми Мернс поругалась с родителями и отправилась к друзьям в деревню Голспи. Все пошли на ближний пляж, и в какой-то момент Эмми исчезла. Ее куртку нашли на следующий день на прибрежном заборе. Возможно, ее туда сдуло ветром. Саму Эмми с тех пор никто не видел.

— Утонула вследствие несчастного случая, — нараспев повторил Пейдж.

Ребус чувствовал на себе его взгляд.

— Если посмотрите на карту, то увидите, что Голспи находится на А-девять, к северу от Тейна и Дорноха. А Инвермористон — на А — восемьдесят два к югу от Инвернесса и невдалеке от А-девять. Два момента, похоже, совпадают: фотографии и дорога, а потому я отношусь к ним серьезно. — Пейдж выдержал паузу. — Какие будут мысли, Джон?

Ребус только теперь оторвался от чтения.

— Маршрут довольно оживленный. Туристы, фургоны и грузовики. Да и район очень велик. Организовать расследование нелегко…

— И тем не менее, — оборвал его Пейдж.

Но что сказать дальше, он, похоже, не знал. Его выручила Кларк, предложившая связаться с разными полицейскими участками и провести что-то вроде совместного совещания.

— Нужно решить все вопросы юрисдикции и протокола, — сказала она.

Пейдж кивнул.

— И еще мы должны сделать то же, что Джон успел по предыдущим делам, — заговорила вдруг Эссон. — Поговорить с друзьями и близкими, получше узнать пропавших и разобраться в их перемещениях в день исчезновения.

Пейдж кивнул и на это.

— Фотография — практически единственное, что у нас осталось, — сказал Огилви. — Если мы уверены, что речь идет об Эддертоне, то нужно прочесать этот район и допросить всех местных жителей и тех, кто там часто бывает.

Пейдж надул щеки, явно удрученный такой перспективой.

— Вот что еще нужно иметь в виду, — вмешался Ребус. — Первая наша жертва — Салли Хазлитт, а я начинаю думать, что она жива. Может быть, жив и кто-то еще.

— Сколько мы можем сообщить прессе? — спросила Кларк у Пейджа.

— На этом этапе — минимум.

— Если мы толпой нагрянем в Эддертон, у них зародятся подозрения.

— Сначала свяжемся с Управлением в Грампиане… или это Северное?

— Северное, — подтвердил Ребус.

— Еще нам придется как можно скорее поговорить с семьями Джемаймы Салтон и Эмми Мернс, — добавила Кларк. — Они в течение нескольких лет считали, что их дочери утонули. Теперь у них может возникнуть впечатление, что их дети были похищены и убиты.

— Правильная мысль. — Пейдж поглаживал подбородок. — Надо расставить приоритеты. Могу я поручить это тебе, Шивон?

Она согласно кивнула.

— Тебе предстоит оповестить главного констебля, — отозвалась она, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало напоминанием, а не настойчивым предложением, каким оно являлось в действительности.

— Я позвоню его секретарю.

Пейдж посмотрел на часы. Через минуту он удалился в свой стенной шкаф. В кабинете воцарилась тишина, все взгляды устремились на Кларк. А она смотрела на Ребуса.

— Джон, — сказала она, — ты можешь распределить старые дела между сотрудниками? Нам нужно заново поговорить со всеми, кого это касается. Действовал ли похититель из засады или знакомился с женщинами заранее? Может быть, он бывал в тех краях по служебным делам или работа выводила его на жертв?

— Это непростая задача, — предупредил Ребус.

— Но попытаться-то стоит?

Она смотрела на него — ну-ка, попробуй возрази.

— Безусловно, — согласился он, и все его окружили в ожидании указаний.

Ребус потерял счет делам, по которым работал, — зачастую не менее сложным, чем это, потребовавшим многих допросов и протоколов. Он подумал о материалах в коробках, которые теперь должны были свалиться на людей, окруживших его, — вся эта бумажная канитель, которая делалась скорее для видимости, но без особой надежды на результат. Да, ему попадались такие дела, бывали и другие, когда он впадал в отчаяние от количества дверей, в которые приходилось стучать, от тупых лиц, с которыми приходилось разговаривать. Но иногда появлялась какая-нибудь улика или наводка. Или вдруг два разных человека называли одно и то же имя. Подозреваемых брали в оборот. Алиби и истории рушились после третьего или четвертого допроса. Давление усиливалось, улики множились, пока их не становилось достаточно для прокурора.