не за горами… Так что времени нет! Кстати, как продвигаются твои исследования камней? — Лишь в самый последний момент я вспомнил про созданные Чернотой камни, которые Алексей взял в последнюю нашу встречу.

— О! Результаты потрясающие! — Лицо Алексея расплылось в довольной улыбке. — Мне удалось установить, что все камни являются источниками определённого уникального излучения. Его свойства пока не изучены, но есть подозрение, что…

Он продолжал говорить, но я его уже не слушал. Всё-таки все эти научные рассуждения — не моё. Я люблю пользоваться изобретениями, но теория и эксперименты — вопросы не моей компетенции.

Что точно следует сделать, так это познакомить Алексея с Алиной. Эти двое точно найдут общий язык!

Рассуждения Алексея были прерваны доносящимися из коридора громкими криками.

— Девушка, а я вам говорю, что вам нельзя! Шарапову — можно, Императору — можно. Они первые лица Империи! Но вам — нельзя!

— То есть я — не первое лицо Империи⁈ — Голос был знакомым, и я не сдержал улыбки. — Да ты знаешь, кто я такая⁈ Если не пустишь, я с тобой такое сделаю!!!

— Пустите её! — прокричал я.

Охранник меня услышал, и спустя секунду в палату ворвалась растрёпанная Анастасия.

— Живой! А я уже боялась, что потеряю и тебя…

Она бросилась мне на шею. От страстного прикосновения по телу прокатилась волна боли, и я, не выдержав, застонал.

— Ой, прости, я совсем забыла, что ты ещё не успел восстановиться… — Анастасия забормотала, извиняясь, и поспешно снизила интенсивность ласк. Однако, мою руку она всё равно не выпустила.

— Да ничего, большой мальчик, справлюсь. Кстати, Анастасия, знакомься. Это Алексей, брат Императора…

Знакомства не получилось. Пользуясь шумом, Алексей тихонько выскользнул из палаты. Последним, что я успел увидеть, было его пунцовое от смущения лицо. Надо же, какой скромник, смутился бурного приветствия Анастасии… Всё-таки он едва ли не самый невинный аристократ из всех, что я встречал!

Но засмущался не только Алексей, но и Альфред. Он тоже выскользнул из палаты, и какое-то время мы с Анастасией оказались предоставлены друг другу. Впрочем, мы быстро перешли к обсуждению последних новостей.

Выяснилось, что мне ей рассказать практически нечего. Обо всём, что произошло после сражения с Воробьём, она уже знала из новостей или благодаря рассказам Альфреда. Ну и, разумеется, не обошлось и без слухов.

— Представляешь, люди в городе говорят, будто бы ты так разозлился на Петра, что призвал себе на помощь трёхголового дракона, сотканного из Тьмы, — фыркнула она.

— И, конечно же, резиденцию Борзовых тоже разнёс я?

— Ну а как ещё! Лично сам, по кирпичику. — Она улыбнулась. — Вообще, о тебе сейчас очень много говорят. И в основном хорошее! Тебя считают героем, раскрывшим покушение на Императора. Эх, если бы Сева был жив, он бы тебе обзавидовался…

Она перестала улыбаться. Мне тоже было не до смеха. Пусть она ни в чём меня не обвиняла, меня не отпускало чувство вины за гибель её брата.

— Когда состоятся похороны? Я хочу прийти.

— Завтра. Но, Марк… — Анастасия замялась. — Я очень прошу тебя не приходить.

— Почему?

— Наш отец, глава Рода… Боюсь, что он не будет тебе рад…

Пояснять ничего не требовалось. Как я и ожидал, далеко не все придерживались позиции Анастасии. Я оказался самой подходящей кандидатурой для обвинения в гибели Всеволода Апраксина. И оправданий у меня не было…

Мы ещё какое-то время проговорили, а затем Анастасия оставила меня одного, восстанавливать силы. Но один я оставался недолго. Вечером ко мне пришла Алина в сопровождении Максима Богатырёва, а медсёстры каждые минут пятнадцать сообщали о новом поступившем в приёмный покой букете с цветами или корзинке с угощениями. Их присылали как знакомые мне аристократы, так и совсем неизвестные мне люди. Все они считали своим долго отблагодарить меня за геройский поступок.

Радости эти подарки не вызывали. Героем я себя не чувствовал. Ну да, столкнулся в бою с заговорщиком. Но столкнулся случайно. Да и победил его не я, а Николай. И то слишком большой ценой. Но пиар-служба Императора работала как надо, делая из меня настоящего патриота, и поток подарков не прекращался. Брать я их не собирался, и скоро каждая медсестра в больнице оказалась обладательницей как минимум трёх корзин с цветами и угощениями. Мне это не нужно, а им может принести хоть какую-то радость…

Преодолевая боль в многочисленных ранах, заглянул я и в палату к Борзову. Попытался войти внутрь, но дорогу мне преградила парочка мощных охранников, нанятых главой Рода.

На все просьбы впустить внутрь они отвечали односложно:

— Не положено!

— Господин, если прикажете, я их раскидаю, — предложил мне Альфред.

— Если захочу, я их и сам раскидаю. Даже в таком состоянии…

Драку я решил не затевать, но Николая всё-таки умудрился увидеть через небольшую щёлку в двери. Выглядел он… ужасно. Бледный, измождённый, с обожжённой кожей, — тень себя прежнего.

Я не доктор, но было очевидно — шансы на выздоровление в таком случае совсем не велики.

Наверное, именно вид изувеченного товарища придал мне сил и ускорил регенерацию. Уже к вечеру следующего дня б о льшая часть моих травм прошла, и доктора, поцокав языками, были вынуждены меня выписать.

— Чем планируете заняться, господин? — спросил меня Альфред, когда мы с ним вышли из больницы на улицу и сделали первые глотки холодного воздуха.

— План очень простой. Сначала освобожу особняк Оскуритовых от Черноты. А затем найду Воробья и Пересмешника и отомщу им за всё, что они и Ворон успели натворить…

Интерлюдия 2

Меньше всего Воробью хотелось встречаться с Пересмешником. И дело было совсем не в раскрытии Ворона и не в том, что их узкое сообщество потеряло своего важнейшего участника и одного из основателей.

По большому счёту, Воробью было плевать на Ворона. Они никогда не нравились друг другу и не скрывали этого. Временные союзники, сражающиеся за одну цель, в которую они искренне верили, — вот кем они были друг для друга. Ни о какой симпатии тут и речи не шло! Честно говоря, Воробей уже давно вынашивал план по убийству Ворона после свержения Императора и захвата власти. Марк Оскуритов и Николай Борзов лишь немногим его опередили…

Для того, чтобы избегать встречи с Пересмешником, у Воробья была совсем другая причина.

Ему было известно, что бойня в переулке привлекла слишком много внимания и слишком многим стоила жизни. Это должна была быть быстрая и короткая операция. Если бы Марк Оскуритов отказался примкнуть к ним, его следовало бы убить прямо там, на месте. Если бы согласился, — то заставить принести Клятву и присягнуть им на верность.

Вместо этого события стали развиваться по неожиданному для заговорщиков сценарию. Выкормыш Тёмного Рода подготовился, привлёк подмогу в лице шавок младшего Борзова и сумел не просто отбиться. Нет, он сумел пленить его, Воробья! Совсем немного, и он бы узнал, кто скрывается под маской. И тогда весь их выстраданный план полетел бы в тартарары…

Хотя… Губы Воробья тронула улыбка. Как бы мальчишка удивился, узнав правду. Пусть он и не дурак, но сейчас он ни о чём не догадывается. Даже не подозревает, как близко находится враг! Ох, какое у него было бы лицо! Увидеть в его глазах ужас, разочарование и страх — вот было бы истинное наслаждение!…

Но сейчас Воробью было не до этого. Впереди тяжёлый разговор.

Именно из-за этого, из-за ошибки, допущенной при захвате Оскуритова, Воробью и не хотелось встречаться с Пересмешником. Глава заговорщиков обладал редким даром использовать чужие недостатки самым выгодным для себя образом. Маленький провал — и о спокойствии можно забыть на долгие месяцы.

Что уж говорить о большом провале…

В этот раз встреча проходила в старой заброшенной башне посреди Питера. Когда-то давно, ещё три столетия назад, её использовали в качестве точки наблюдения жандармов. Стоявшая на самом краю города, башня обеспечивала великолепный обзор и позволяла издалека заметить приближение врага.

Сейчас же город разросся. Башню окружили бесконечные городские трущобы и со всех сторон закрыли многоэтажки и небоскрёбы. Смысл в её прежнем назначении исчез. Она оказалась очередным памятником архитектуры, незаметным и никому не нужным.

Так она и стояла, разрушаясь, пока на неё несколько лет назад не обратил внимание Пересмешник. Он увидел в ней потенциал, выкупил, оформив на фальшивое имя, и сделал из неё одно из убежищ.

Их, убежищ, было много. Запутывая возможное наблюдение, каждую встречу они проводили в новом месте, позволяя себе повторяться на чаще раза в два-три месяца. Возможно, башня была не самым надёжным из их убежищ. Но точно самым оснащённым