«… В конце февраля, после двадцать третьего числа, примерно в четырнадцать часов, почти сразу после обеда, к нам на работу пришел мужчина в возрасте около тридцати лет…» Далее следует довольно подробное его описание, в котором указывается: «… одет был в теплую куртку типа «аляски» черного цвета. Куртка была расстегнута. Под ней — пуловер светло-серого цвета с глубоким вырезом. Ворот рубашки темно-синего цвета расстегнут. Под ним у основания шеи виднелась татуировка сине-зеленого цвета с изображением креста на цепочке, как бы надетой на шею…». После описания было указано, что, вызвав Наташу в коридор, пришедший о чем-то разговаривал с ней около двадцати-тридцати минут. Ни раньше, ни позже допрашиваемая этого мужчину не встречала. Вернулась моя жена после разговора сильно взволнованная…

Затем взял в руки протокол осмотра брошенного джипа. У находящегося в ней обезглавленного трупа на груди, под самой шеей, судя по описанию, была точно такая же наколка. Молча пододвинул оба документа Гному. Тот вместе с Пулей погрузился в их изучение…

— От этого же плясать можно, — нарушил тишину Гном, — посещение администрации отмечается на посту милиционером, причем записывают по документам. Просто так не пройти, тем более такому расписному. Похоже, этот визитер там, в машине, и остался…

— Интересно, почему до сих пор никто аналогий не провел? — вмешался Пуля. — Или это только мы такие умные? Нахрена тогда все эти бумажки понаписаны? Для галочки?

— Что толку воздух сотрясать? — наконец, сказал я. — Завтра после смены схожу в администрацию, посмотрю записи. Не думаю, что очень много людей выписывать придется. На всякий случай посмотрю весь февраль и начало марта. Вдруг ошиблась дамочка в датах? А там уже Руслан пробьет всех по учетам. Глядишь, кто-то и выплывет. Но вообще — это сверхнаглость! Перед самым убийством переться туда, где все фиксируется! Может, конечно, документы были фальшивые, или рассчитывали на положительный результат? Как вариант, кто-то влиятельный прикрывает, раз прокуратуре раскрытие преступления до фонаря? Если этого кадра сможем установить, Руслик оформит, как свою информацию, тогда у него будет повод познакомиться с оперативными материалами соседей. Во всяком случае, нам от этого хуже не станет.

Больше, как ни старались, выудить из документов ничего так и не смогли. Под самое утро ушли спать, чтобы голова немного отдохнула.

Сразу после смены уйти не получилось. Оказывается, пока мы катались с операми, командир через дежурного назначил на вторник общий сбор отряда. Всем собравшимся Удалой сначала довел имеющуюся в его распоряжении информацию по убийству. Как было сказано, весь энский гарнизон милиции до особого указания переведен на усиленный вариант несения службы. Как его еще называют, «прощай, выходные». Город же почти официально «отдали на откуп» СОБРу и ОМОНу, объявив так называемый свободный поиск. Можно сказать, санкционировали ментовский беспредел. Подозреваемые, естественно, были установлены, но успели податься в бега.

Затем мне пришлось битых полтора часа во всех подробностях рассказывать сослуживцам, как погибла в июле 1996 года наша группа. Все, что мог вспомнить, выложил на общее обсуждение. Что началось, когда закончил! Изложенное заставило всех буквально взорваться. В предательстве кого-то из руководителей, обладавших всей информацией, никто не сомневался. Однозначно, засада была грамотно спланирована и подготовлена. Учебный класс, где происходило обсуждение, просто гудел. Выкрики раздавались разные. И толковые, и не очень… Но главное, что для всех обозначились конкретные виновники среди боевиков, — Салман и его банда. Пощады им, если попадутся, точно не будет. Но перед неминуемой смертью расскажут все, что только знают и сверх того. Хотя все прекрасно понимали, что вероятность лично поквитаться за смерть своих товарищей практически равна нулю. Но чем черт не шутит, когда бог спит? Если же исполнится несбыточная мечта взять живьем самого Салмана, имя предателя мы из него выжмем в любом случае. Док ему сдохнуть раньше, чем все расскажет, не даст…

Рассказав все, что знал, боевым товарищам, переоделся и рванул прямиком в администрацию. На посту оказался незнакомый мне сотрудник вневедомственной охраны. Что поделать, текучка. Кто-то уходит на повышение, кто-то увольняется. Это офицерский состав более-менее стабилен, а сержанты особо за свою должность не держатся.

Наплел ему с три короба, запудрив мозги так, что тот в конечном итоге и не понял, зачем я приходил. Все, что он мне рассказывал, старательно записывал в блокнот. По ходу беседы внимательно перелистал журнал, в котором отмечали посетителей. Там же указывалось время прохода через пост в здание и обратно. Как назло, ни одной знакомой фамилии. Тем не менее, все, кто только мог подходить по числам месяца и времени, также оказались среди моих записей. Позже то, что нужно, отделю от всякой лабуды. Примечательным был только один из потенциальных кандидатов на роль обнаруженного в машине «жмурика». Интересная особенность в записях, время прихода имеется, как раз четырнадцать ноль пять, а когда покинул здание — неизвестно. Только приходил он в земельный комитет, если верить записям. Дата же, двадцать шестое февраля, среда, значилась среди тех, которые нам необходимы. На всякий случай среди словесного мусора уточнив, чье было дежурство в тот день, в обязательном порядке, чтобы не бросилось в глаза отразил это в блокноте. Дежуривший в тот день мне был знаком еще с тех времен, когда я работал в уголовном розыске. Попрощавшись, ушел отсыпаться, отметив в голове не забыть, как встану, Руслану позвонить.

* * *

Проснулся около трех часов дня. Вроде бы выспался, настроение нормальное, рабочее. Приведя себя в порядок и позавтракав, а заодно и пообедав, «сел на телефон». Служебный номер Руслана не отвечал. Значит, нет никого в кабинете. Иначе «сокамерникам» давно бы уже надоела нудная трель аппарата. Я и сам в подобных случаях частенько брал трубку лишь для того, чтобы побыстрей отвязаться от чересчур упорного абонента. Ну что ж, выходит, все либо еще работают где-то на выезде, либо отсыпаются. Поразмыслив, решил позвонить другу на домашний. Увы, результат тоже оказался отрицательным. Жена, видать, на работе, а самого, если спит, пушкой не разбудишь.

Делать нечего. Я-то заинтересован больше всех в результатах, а поэтому сразу набрал знакомый номер дежурной части родного райотдела. Сразу, как обычно, соединиться не удалось. В дежурке на проводе постоянно кто-то висит, самый горячий телефон милиции. Где-то на пятой попытке наконец-то раздались длинные сигналы дозвона. После двухтрех гудков трубку сняли.

— Дежурный Центрального ОВД майор…!

Так фамилию и не разобрал. Специально, что ли они так говорить тренируются, чтобы никто ничего не понял? Хорошо, хоть по голосу узнал.

— Здорово, Сергеич! Мокрецов звонит. Помнишь еще такого?

— Тебя, раздолбая, хрен забудешь! Привет!

— Ты как там? На пенсию еще не собрался?

— Типун тебе на язык! — вроде бы обиделся дежурный. — Кому я там, на фиг, нужен? Это вы, терминаторы хреновы, нарасхват. Что хотел-то? Ты же, зараза, просто так, чтобы о здоровье справиться, не позвонишь…