– Ну тогда одевайся и пойдём.

– А ты завтракать не будешь?

– А во время стоянок все едят на планете. Так что мы перекусим где-нибудь там.

Азамат в магазине с интересом рассматривает хлебопечку.

– Нет, я, конечно, пробовал хлеб. Приятная штука. Но у нас никогда не пекут мучное, только жарят.

– А что ж тогда пекут? – хлопаю глазами я.

– Мясо, птицу, особенно дичь. Эх, какие на Муданге рябчики, ты таких больше нигде не попробуешь...

Оставляю его предаваться ностальгии. Я-то вообще не понимаю, как можно есть этих жёстких резиновых диких птиц. Он помогает мне поставить агрегат на каталку, и мы двигаем в посудный отдел. Мне нужны вилки и кружка. Большая, с ручкой. Азамат только посмеивается, пока я выбираю себе поллитровую тару. К счастью, тут их есть.

– Я тебя специально именно в этот магазин привёз, – говорит. – Я сюда заходил пару раз, смотрел на эти чашки и думал, Великие Небеса, кому же это может понадобиться?

Я нагребаю ещё кучу всякого хлама от бактерицидных моющих средств до рамок для фотографий, благо мы на машине. Муданжцы пока что оказываются исключительно осторожными водителями, впрочем, если уж Азамат способен корабль в туннель ввести без скачка, то чему я удивляюсь.

На кассе достаю было свою карточку, но Азамат прямо-таки хватает меня за руку.

– Лиза, да ты что, я заплачу!

– Ну ладно... – пожимаю плечами. Чего так нервничать-то?

– Зачем ты вообще носишь с собой эту карту? Я же тебе дал другую.

– Так та была на покупки для всех, а сейчас я себе беру...

– Та была просто одной из моих карт.

– А, ну так держи, – достаю её из другого кармана. Он только что не шарахается.

– Лиза, ну... что тебя не устраивает?

Тут подходит наша очередь.

– Так, – говорю. – Давай плати, выйдем и поговорим!

Пока он, насупившись, грузит покупки в багажник, я начинаю выяснения.

– Ты ведь мне зарплату переводишь на мою исходную карту, так?

– Да.

– Так почему мне ею не пользоваться?

– Ну это же твои деньги, что ты будешь их тратить на всякую чушь, тем более если мы вместе? Я выгляжу идиотом.

– Помнится, ты просил меня не считать твои деньги, а теперь ты считаешь мои? И вообще, тебе стыдно, что кто-то увидит, что я сама за себя плачу в твоём присутствии?

– Конечно стыдно! – он аж раскраснелся слегка.

– Ясно. Тогда тем более забери у меня свою карту. В твоём присутствии, так и быть, предоставляю тебе рассчитываться, – снова протягиваю ему карту. Он краснеет ещё больше и отводит взгляд.

– Лиза, ну... тебе жалко? Ну пусть она у тебя побудет.

– Это что, какая-то сложная финансовая махинация?

– Что?! Нет, конечно! Я просто хотел, чтобы ты могла всё себе позволить и...

А-а, так он всё-таки решил меня содержать? Какое у нас прекрасное взаимопонимание!

– Азамат, мне не нужны твои деньги! – отчётливо произношу я несколько повышенным тоном. Он нервно оглядывается. Боится, что меня кто-то услышит?

Сажусь в машину, Азамат следует моему примеру.

– Я не хочу тебя компрометировать, – говорю, – но мне кажется, мы договаривались, что я живу на свои.

Он вздыхает с похоронным видом.

– Лиза, я не понимаю. Ты спишь со мной в одной постели, варишь мне кофе, трогаешь меня безо всякого повода, шьёшь мне одежду, но денег не берёшь. Так чего же ты хочешь?!

Я временно утрачиваю дар речи, пока до меня доходит, что это, видимо, Алтоша постарался напоследок.

– Слушай, – говорю. – Я понимаю, что Алтонгирел так считает, но ты же не веришь, что я вышла за тебя из-за денег.

Муж горько усмехается.

– Если учесть, что ты изо всех сил от них отказываешься, то поверить довольно трудно, да.

– Тогда почему ты мне их так старательно пихаешь?

Он устало трёт лицо руками, и я еле разбираю, что он говорит:

– Да всё надеюсь, что ты мне что-нибудь позволишь.

– То есть?!

Он отворачивается.

– Нет, ничего.

– Нет уж, давай-ка с этого места поподробнее. Чего я тебе не позволяю?

Мотает головой.

– Не важно, это всё глупости, извини. Просто иногда... ты так на меня смотришь... Я понимаю, что мне нечего даже думать об этом, но иногда кажется, что тебя совсем не отталкивает моя внешность и...

Он замолкает, так что я решаю его подбодрить.

– Правильно кажется.

Он резко поднимает голову и прожигает меня взглядом. Но потом снова опускает глаза.

– Но карту ты хочешь вернуть.

Меня настолько выбивает из колеи эта чехарда тем, что я даже не сразу нахожу слова.

– А к-какая...

– Алтонгирел считает, что ты нарочно издеваешься. Я в это не верю, конечно, но... Ты всё время даёшь мне надежду, как будто это само собой разумеется, а потом точно так же с полной уверенностью отказываешь. Я не знаю, сколько я ещё так выдержу.

Я так вытянула шею в его сторону, что сейчас носом в него ткнусь.

– Ты хочешь сказать, что у вас принято платить собственной жене, чтобы позаниматься сексом? – перевожу я с муданжского на человеческий. Он морщится.

– Ну зачем так грубо...

– Но по смыслу?

– Ну... – он осторожно поднимает взгляд, полный осознания. – А у вас это как-то по-другому устроено?

Теперь мой черёд устало тереть лицо руками.

– «По-другому» – это мягко сказано. У нас это никак не связанные вещи. Платят за это только девушкам по вызову, но уж никак не собственной жене. Вообще, предполагать, что я буду спать с тобой за деньги – просто оскорбительно! – я потрясаю руками. Впрочем, у него сразу делается такое жалобное выражение, что приходится немедленно пояснить: – Я понимаю, что ты не знал, это на будущее.

Он всё-таки несколько раз извиняется, а потом мы некоторое время молча перевариваем плоды культурного обмена.

– Ты можешь мне объяснить, чем именно тебя оскорбляет предложение жить на мои средства? – просит он.

– Я чувствую себя рабыней, – развожу руками. – Ничего не могу с этим поделать.

– Интересно, – хмыкает он. – А когда работаешь, то не чувствуешь.

– Когда работаю, я сама себе хозяйка. Никому ничего не должна. А если ты будешь за меня всё время платить, то я как бы не буду иметь права тебе ни в чём отказать. Это будет действовать мне на нервы, и ты перестанешь мне нравиться.