– О, сир, я… я потрясена. – И я не лукавлю.

– Ну-ну, – отвечает он, садясь рядом со мной. – Не стоит из-за меня так волноваться. – Голос у него молодой, живой, живущий внутри него мальчишка даже подпрыгивает от нетерпения.

Я робко смотрю ему в глаза, они блестят мне в ответ.

– Я просто… просто… потрясена, – вновь повторяю я. Обхватываю голову руками и жду, что он сделает дальше. Я должна не забывать: только грудь, – но между ног у меня уже горит, и я инстинктивно наклоняюсь ближе.

– С вашего позволения… – Он протягивает руки и начинает ласкать мою шею на удивление проворными пальцами. О! Я наклоняюсь ближе, и скоро его руки уже путаются в моих волосах, а голова моя всего в нескольких сантиметрах от его заметно вздувшегося гульфика на бриджах.

Я глубоко вздыхаю. Обещаю, я еще вернусь, и поднимаю голову. Только грудь. Король прекращает рыться в моих волосах и обхватывает руками мои щеки.

– Восхитительна… просто восхитительна. Настоящий персик.

– О, сир, я потрясена. – Опять? Розалия, да что с тобой! Я должна придумать, что еще сказать, но это истинная правда – я потрясена.

– О! – король округляет глаза. – Бог мой! – Он сидит, словно аршин проглотив, как будто замерев от страха. Лицо его белее мела. Он вскакивает со скамьи, прочь от меня. – Не шевелитесь!

– Что случилось? – встревожено спрашиваю я, протягивая к нему руки.

– Нет-нет, сидите на месте и не шевелитесь, – повторяет он, часто-часто дышит, не сводя взгляда с одной точки за моим плечом. – Лебель! Лебель! Не шевелитесь, я сказал! О господи, какой огромный! НЕ ШЕВЕЛИТЕСЬ!

– Что случилось? Вы меня пугаете, сир! – хнычу я, замерев от страха от такой неожиданной перемены. Что происходит?

– Боже, спаси нас! – Король с криком тянется к копне моих волос, потом издает неприятный визг, и мне на колени с волос падает огромный паук, который тут же зарывается в ряды рюшей на моих рукавах.

Я издаю крик, способный и мертвого оживить, и начинаю визжать:

– Уберите его с меня! Уберите его с меня!

Бледный король, у которого, кажется, тошнота подступает к горлу, пятится от меня, пока я в ужасе трясу рукой.

– Где он? Где он? Господи… куда же он полез?

На поляну выбегает Лебель в сопровождении еще одного мужчины со шпагами наизготовку.

– Он здесь, он здесь! Боже мой, снимите его с меня, снимите его с меня. – Я подбегаю к ним, неистово размахивая рукой. – Снимите его с меня!

– Паук, – слабым голосом произносит король, опускаясь на каменную скамью, но тут же вскакивает, в ужасе оглядывается по сторонам. – Огромный, как монета. Господи, а если притаился еще один? Они живут парами?

Лебель шарит по моему рукаву затянутой в перчатку рукой, потом щелчком выбивает из кружев огромный черный шар, который падает мне на юбку и прячется среди роз. Я вот-вот готова лишиться чувств, когда второй мужчина щелчком выбивает этого мерзкого паука (а разве пауки бывают не мерзкими?) на брусчатку и давит его ногой.

– Ничего себе, какое чудовище! – восхищенно произносит он, освещая фонарем черную раздавленную массу. – Вы только посмотрите на его размер. С мою ладонь, – удовлетворенно подытоживает он. – Никогда ничего подобного не видел. Никогда.

Лебель, придерживая короля, лицо которого посерело от страха, тоже подходит полюбопытствовать.

– Неужели у него на ножках волоски? Господи Боже, держу пари, что он размером с блюдце.

Ноги мои подкашиваются, и я грузно падаю на дорожку. Но тут же меня посещает ужасная мысль.

– А если здесь живут и другие? – со стоном произношу я, с трудом поднимаясь. Мне нужно немедленно снять это платье, выбраться из этого сада. Боже, что-то ползет у меня по ноге. Я вновь начинаю визжать и крутиться, как сумасшедшая.

– Мне кажется, здесь еще один! Еще один! Пожалуйста, ради всего святого, снимите его с меня!

– Быть не может, – решительно отвечает Лебель. – Пауки такого размера встречаются раз в сто лет.

А что, если… О, Бог мой! Я беспомощно смотрю на мужчин, представляя, как воображаемые пауки ползают у меня по ногам, заползают мне под юбки или того хуже.

– Мадам. – Король кланяется мне, продолжая держаться за Лебеля. Глаза его закрыты, голос слабый и дрожащий. – Благодарю, что почтили нас своим присутствием, но… мне необходимо немедленно вернуться в свои покои. Небольшое несварение желудка. Форжерон, освещай путь. Лебель, пожалуйста, проводи мадам де Шуазель в ее покои и ах, ах…

«Все прошло не слишком гладко», – размышляю я, принимая ванну в тетушкиных покоях и окунаясь с головой в воду. Мое платье тщательно осмотрели две служанки, которых специально разбудили. И хотя они уверяли, что пауков там нет, я, не желая рисковать, настояла на том, чтобы его выстирали в ванне после того, как я выкупаюсь.

Господи Боже, какой он огромный! И сидел у меня в волосах! На рукаве. Потом на юбке. Я вздрагиваю, и очередной воображаемый паук ползет вверх по ноге, под водой. Я в ужасе вскакиваю, но это всего лишь краешек полотенца. Я нервно вглядываюсь в черное пятнышко на стене, но потом понимаю, что это всего лишь сажа.

– Быть может, небольшое приключение только подогреет пыл Его Величества, – с сомнением произносит Элизабет.

– Не думаю. Мне кажется… мне кажется, что ему стало стыдно.

– Стыдно? Королю?

– Он визжал, как женщина. И не сделал ничего, чтобы спасти меня, хотя я, вне всякого сомнения, была в отчаянии. У него была шпага, он мог бы прийти на помощь.

– М-да… – протягивает Элизабет. – Не могу припомнить, чтобы слышала, как король кричит.

– Конечно, с чего бы вдруг? Я и сама не припомню, когда визжала в последний раз. От страха, – добавляю я, вспоминая язык Бисси, которым он щекотал мое тело, – такое невыносимое наслаждение, что единственный способ освободиться от него – закричать так громко, что проснулась вся конюшня. Даже лошади заржали от страха… Я вновь ныряю в воду.

– Ты не должна никогда ему об этом напоминать, – решительно говорит Элизабет.

– Что? Напоминать ему? – Я опять в комнате, вдали от радости, подаренной языком Бисси.

– О пауке, малышка. Делай вид, что ничего не произошло, – отрывисто добавляет она. – А сейчас вылезай, пока вода не остыла. Я и сама хочу выкупаться, пока нам не пришлось возвращать ванну Александрин.

* * *

– Лебель рассказал мне, что на прошлой неделе видел в саду огромнейшего паука, – мягко произносит маркиза, наливая нам обеим по чашечке кофе. – Он уверял, что тот был размером с тарелку. – Я передергиваю плечами от одного воспоминания; я целых пять дней и ночей не могла выбросить это происшествие из памяти.

– Почему вы дрожите, милая Розалия? – участливо спрашивает она. – Вы тоже его видели?