– Ага! – послышался приглушенный голос Рашида. – Антенна!

– Что?

Я посмотрела на антенну на Патриаршем холме. В этой повозке не было ничего, что хотя бы близко ее напоминало. Вполне возможно, существовали разные типы антенн, но учительница в школе нам ни о чем подобном не рассказывала. Она вообще мало что рассказывала о радио, за исключением того, что это некая загадочная техника Древних для передачи звука из одного места в другое. Почти в каждом городе и поселке на полуострове имелась по крайней мере одна антенна, обычно ржавая и покосившаяся от ветра, – но все эти антенны были длинные, тонкие и стояли снаружи, а не внутри мотора самоходной повозки.

– От этой коробочки вдоль блока двигателя идет проволочная антенна, замаскированная под цвет металла. И есть еще один провод, который идет к… уверен, что это фотоэлементы. Солнечные батареи. Возможно, эта штуковина до сих пор работает. – Лорд улыбнулся Стек. – Все еще думаешь, что это просто какая-то из очередных пустяковин?

Она закрыла рот ладонью, изображая зевок.

– У Древних была поговорка – что-то насчет мальчиков и их игрушек.

Я кивнула. Меня несколько удивляло, что Стек решила сыграть роль женщины, которой давно уже все надоело, – притом что сама она была наполовину мужчиной. С другой стороны, что могла сказать я сама? Мужчина снаружи, женщина внутри… и к тому же утомленная всяческими черными коробочками.

– Сколько еще ждать? – спросила я Рашида.

Мужчины порой находят извращенное удовольствие в том, чтобы досаждать женщинам; когда-то давно некий ублюдок придумал фразу «мальчишеское обаяние», и с тех пор мужчины не сомневаются в том, что покорят женщину, если будут вести себя подобно восьмилетнему ребенку. С другой стороны, женщины до сих пор верят, что мужчинам нравятся неприступные женщины. И почему только боги создали оба пола столь расчетливо глупыми?

– Сейчас, проверю еще кое-что. – Рашид сунул свой светящийся цилиндр обратно в карман и достал небольшую пластиковую коробочку. – Радиоприемник, – пояснил он.

Большим пальцем он покрутил колесико сбоку коробочки; небольшая машинка начала издавать дребезжащие звуки, словно плещущиеся о каменистый берег волны.

– Ничего, кроме помех. – Стек пожала плечами.

– Думаешь, это просто помехи? Лорд-Мудрец медленно поднес радиоприемник к черной коробочке на двигателе, и звук стал громче, словно волны начали сильнее биться о берег, покрываясь белой пеной.

– Видите? – Лучезарный нежно погладил черную коробочку. – Эта штучка что-то передает – используя всю машину в качестве антенны.

– Зачем это Древним? – спросила я.

– А это не их работа, – ответил Рашид. – Могу, конечно, ошибаться, – он посмотрел на меня, – но очень похоже, что кто-то издалека подсаживает в Тобер-Коув жучков.

Он задумчиво посмотрел на небо.

Оказывается, никто еще не сообщил мэру Теггери о том, что Боннаккут мертв. Это меня не удивило – новость все еще распространялась в виде слухов, и люди хотели быстрее поделиться ею друг с другом, а дом мэра находился в некотором отдалении от остального поселка. В обычных обстоятельствах первый воин поспешил бы по горячему асфальту, чтобы известить главу Тобер-Коува. Так или иначе, именно нам довелось увидеть реакцию мэра на дурную весть.

Несколько секунд Теггери пребывал в шоке. Потом открыл рот и сказал:

– Какая трагедия.

Классическая фраза мэра – сейчас в нем говорила должность, а не человек, и это меня в нем восхищало.

– Какая трагедия, – повторил он. – Но, по крайней мере, нам повезло, что здесь присутствует Лорд-Мудрец, который в состоянии установить истину. Так что, если я не злоупотребляю твоим временем, Лучезарный…

– Нет-нет, – ответил Рашид, – я уже начал расследование. Собственно, именно потому я и пришел – мне сказали, что каждый, кто располагает какими-либо сведениями о преступлении, доложит о них тебе.

– Именно так, – кивнул Теггери. – Позволь, я спрошу у моей семьи, не приходил ли уже кто-нибудь. – Он повернулся ко мне. – Фуллин, может быть, проводишь лорда Рашида в Патриарший зал, где он сможет подождать и отдохнуть?

– Конечно. – Я не смогла удержаться от улыбки. Каждый ребенок в поселке посещал Патриарший зал как минимум раз в год, и это было не то место, где можно рассчитывать на спокойный отдых. Наш мэр просто хотел произвести впечатление на высокопоставленную особу. Не спрашивайте меня, почему Теггери не потащил Рашида в зал сразу же после прибытия к нам Лорда-Мудреца, – видимо, каким-то образом важной персоне удалось избежать его цепких лап. «Всего лишь временная передышка, – подумала я тогда. – Без полной экскурсии не обойтись…»

– Эта лавка древностей? – с заметным отвращением спросила Стек, ее взгляд блуждал по помещению, словно она вспоминала обо всем том, что успела возненавидеть за время своего изгнания.

Зал являлся мемориалом Патриарха и был забит экспонатами, относившимися к его времени. Некоторые из них были выставлены в витринах, другие просто сложены там, где оставалось свободное место на полках или на полу. Я не бывала здесь с тех пор, как в четырнадцать лет окончила школу, и мне казалось, будто зал за прошедшие годы уменьшился в размерах, не говоря уже о том, что воздух стал более спертым – наверняка на так называемых «сокровищах» скопилось немало пыли. Мне вдруг пришло в голову, что мэры считали это место скорее свалкой, нежели святыней, – просто склад вещей, которые они не могли выбросить, но и не хотели захламлять остальную часть дома.

Взять, например, коллекцию стеклянных банок из-под варенья, заполнявших три длинные полки. В них находился пепел казненных на Путеводном мысу, однако отсутствие этикеток не позволяло определить, кому он принадлежит – ученому, торговцу с Юга или нейт. Зная Патриарха, можно было предположить, что в некоторых банках просто зола из его собственной кухонной печи. С другой стороны, если Патриарху полки начинали казаться чересчур пустыми, он просто обвинял в высказывании еретических мыслей еще одного тобера – желательно богатого, чье имущество можно было бы конфисковать в общественную казну.

Естественно, общественной казной распоряжался Патриарх. Обстановка зала явно демонстрировала, что немалую часть этих средств он тратил на потакание собственным капризам – картины, изображавшие его самого, изысканную одежду и безделушки, до сих пор запечатанные бутылки с вином, которое, вероятно, уже превратилось в уксус.

Моя скрипка предположительно относилась к тем же временам. Лита утверждала, будто старый тиран зазвал сюда одного виртуоза-скрипача, чтобы во дворце постоянно звучала музыка. Подобная экстравагантность была типичной для Патриарха: сначала перебить ни в чем не повинных торговцев с Юга – «очистить» поселок, а потом сразу же пригласить южанина, чтобы тот радовал его слух.