По-моему, так все предельно ясно – я остался на арене, противник сбежал, чистая победа! А вот что еще придет в голову главарю дачников? Вон как его ближний круг засуетился – сгрудились вокруг Сабурова, что-то бурно обсуждают. Радует то, что и Деня принимает в этом участие. Сейчас мы посмотрим на хваленое дачное правосудие.

– Рома, ты сам огласил закон, – крикнул я, вновь приблизившись к главной трибуне, – я победил уже дважды, отпускай меня! Ты обещал!

– Обещал-обещал, – Сабуров поднялся во весь свой немаленький рост и, опершись на перила, навис надо мной, – страсть как придушить тебя хочется, Елисеев. Ты уже одним своим существованием мне проблемы создаешь. Но раз обещал отпустить, значит, отпущу. Потом. Например, завтра.

– Гад ты, Рома! – бросил я в сердцах.

– Еще какой, – усмехнулся он, – завтра отпущу тебя в Туман. Ступай на все четыре стороны. Правда, за тобой мои бойцы пойдут, но всего двое. Более чем честно при всех твоих преступлениях против человечества.

Он еще раз усмехнулся и направился к выходу с трибуны. А ко мне подошли целых три охранника, причем двое держали автоматы на изготовке. Я наградил их презрительным взглядом, демонстративно глянул на копье и саблю в моих руках, но это все было не больше, чем попыткой сделать хорошую мину при плохой игре. Никаких шансов вырваться с арены у меня не было. Разве что героически погибнуть. Но это всегда успеется.

Ночь я провел в клетке. В Тумане. Это был такой изощренный способ оставить мне как можно меньше времени жизни перед следующим дачным развлечением – дикой охотой. Этакая страховка, гарантирующая мое активное поведение в качестве загоняемой дичи. А заодно и безотказный способ узнать мой истинный индекс туманника. По крайней мере, Боцман со товарищи так думают. Мне же необходимо было не хорохориться лишний раз и как можно правдоподобнее изобразить первые симптомы туманной болезни.

Потому пришедших утром охранников я встретил сидящим в углу клетки с укрытой одеялом головой.

– Идиот! – прорычал один из охранников, откидывая прочь одеяло. – Тебе для чего постелили в центре клетки? Чтобы тебя не могли достать туманные твари!

– Так я того и хотел, – прохрипел я в ответ, с трудом поднимаясь на ноги.

– Хотел лишить нас охоты? – второй охранник ударил меня кулаком под дых. – Сволочь!

Меня привели обратно за пограничный вал, где уже начала собираться толпа зрителей и будущих участников охоты. От еды я отказался категорически, зато с удовольствием выпил большую кружку сладкого чая и, поскольку туалетом место оборудовано не было, не отказал себе в удовольствии помочиться прямо там, не обременяя себя стеснительностью и цивилизованными правилами.

Около десяти часов появился Боцман со свитой, внеся в ряды собравшихся изрядное возбуждение. Ко мне подскочил врач, потрогал мой лоб, нащупал пульс на запястье, заглянул в глаза. Вот и весь осмотр.

– Все в порядке, часа два точно продержится, – доложил доктор, в струнку вытягиваясь перед Сабуровым.

– Вот и чудно! – предводитель дачников с мрачным видом потер руки и одарил меня холодным взглядом. – Ну что, царевич Елисей? Я обещал тебя отпустить? Вот сейчас и выполню свое обещание.

– Королевич, – не удержался я от маленькой шпильки. – Королевич Елисей. Александр Сергеевич Пушкин. Классика.

– Тебе виднее, – ухмыльнулся Роман Сабуров, – это ж ты у нас отличник, тебе и знать положено. Эй, кто-нибудь! Дайте ему нож! Не можем же мы отпустить гостя с пустыми руками!

– Лучше арбалет, – попытался выторговать хоть что-то я.

– Заткнись! – отрезал Боцман.

– Хотя бы ботинки!

– Молчи и слушай внимательно! – Рома предупреждающе ткнул меня пальцем в грудь. – У тебя будет нож и пятнадцать минут преимущества. За тобой пойдут два моих охотника – Индеец и Солдат. Сумеешь спастись – значит, правда за тобой, не сумеешь – значит, судьба твоя такая.

– А ты не находишь, что справедливостью тут и не пахнет?

– Достал ты меня уже своей справедливостью! Здесь как я скажу, так и будет. Дайте нож! – рявкнул потерявший терпение Боцман.

Зрителей собралось не так много, как накануне на арене, но зато здесь были самые, так сказать, сливки общества – сплошь друзья-товарищи Сабурова со своими подругами, всего человек тридцать. Да еще чуть поодаль отирался десяток охранников. В общем-то, не мудрено, ведь все действо будет происходить в Тумане. И увидят они в лучшем случае кровавый финал истории.

Ладно, плевать на зрителей и их проблемы, вон охотнички скромно стоят в сторонке.

Индеец. Никакой он, конечно же, не индеец, но старательно «косит» под жителя прерий. Наружность ярко выраженная восточная, но не казах, не кореец, не китаец. Могу ошибаться, но, скорее всего, он происходит из народностей Восточной Сибири. Выряжен под индейца, даже лицо раскрашено и в волосах три белых пера торчат. Из оружия вижу арбалет, копье и нож. Огнестрельного ничего не наблюдаю, но это еще не значит, что его нет.

Солдат. Одет именно как военнослужащий – в камуфляж серого цвета. На голове форменная кепка такой же расцветки, глаза спрятаны за темными очками. Вот будет номер, если он и в Туман в них попрется! Вооружен карабином СКС и каким-то пистолетом – поясная кобура явно не пустует. Там же, на поясе, в кожаных ножнах ждет своего часа нож. Зато нет ни копья, ни примкнутого к карабину штыка. Он что, в Тумане уповает исключительно на скорость своей реакции и надежность карабина? Ну-ну.

Охотники, кстати, стоят рядом, но между собой совсем не общаются и держатся подчеркнуто независимо друг от друга. Да и смотрятся они вместе на редкость несуразно: приземистый широкоскулый Индеец и высокий, худощавый, жилистый Солдат.

Из рядов зрителей ко мне подошел Деня, протянул свой нож:

– Надеюсь, вернешь мне лично.

– Постараюсь, – тяжко вздохнул я, взвешивая в руке клинок. – Я с ножом и обращаться-то не умею. Мне бы арбалет.

– Киря, ночью Зорро умер, а он был любимчиком Боцмана, самым зрелищным из наших гладиаторов, на него были большие планы. И тут вдруг такой конфуз. Так что Рома очень-очень зол. Не один я вчера пытался убедить его сдержать слово, но он ни в какую не соглашается. Потому лучше не настаивай, а то и ножа лишишься.

– С Зорро случайно вышло, – я пожал плечами, – если бы задумал такой удар нанести, ни за что бы не сумел.

– Черт с ним, хотя и жалко, – Деня понизил голос, – на ту сторону Камышовки не лезь. Там тридцать мотоциклистов будут курсировать взад-вперед. На этом берегу у тебя два противника, на том тебя имеет право убить всякий.

– Все справедливее и справедливее, – я зло сплюнул в сторону.

– Тут уж ничего не поделаешь. И помощи не жди. Боцману из города сообщили, что Бригаде запрещены любые самостоятельные действия. Так что война сегодня не начнется. Сколько ты еще продержишься в Тумане?