Успокаивало это слабо. Одному против двух женщин с фамилией Варшавские противостоять папе было бы непросто, но дела уже не ждали. В Питер тянуло со страшной силой.

Ради того, чтобы улететь поскорее, Игорь был готов снова высидеть четыре часа в эконом-классе и даже опять между пивными бочонками. Хоть лететь стоя! На его удачу научившаяся предчувствовать приказы босса Кристина в нужный день заказала билеты в «бизнесе».

В отличие он перелета в Швейцарию, дорога назад прошла спокойно. Комфортные сиденья, короткий промежуток между пересадками в столице. Он как будто возвращался из обычной командировки. Отличие оказалось в том, что дома вместо заслуженных усталости и покоя, вновь почувствовал злость. Ядовитую и жгучую.

«Альянс» все же лишил его не только крупного заказа. Он отобрал еще и ту жизнь, на которую Игорь рассчитывал. Сволочи знали, куда бить. Они сумели быть убедительными, а он… оказался без женщины, без контракта, один в пустой квартире.

Чего и стоило ожидать, чемоданов по-прежнему не было. Не смотря ни на какие его подвиги и связку ключей, Ольга снова занимала выжидательную позицию. Пряталась под свой черепаший панцирь, готова была вычеркнуть его из жизни, будто верила, что разговор что-то изменит в планах.

Как после хосписа.

Как после ДТП с бывшим мужем.

Признавалась в любви и все равно ждала первого шага.

Раньше делать его Игорю удавалось легко. Ольга была для него запутавшейся бабой с умной головой, но слишком большой сворой тараканов в ней. Находить ее, ломать барьеры и прочищать мозг было просто и в чем-то приятно. Наградой он всегда получал согласную на все, временно послушную женщину.

Сейчас в прежней программе «Пойми и найди» что-то сломалось. Ольга нужна была не меньше, чем раньше, но искать ее ради очередного отрезка мирной совместной жизни не хотелось.

Злость не отпускала, заставляла тянуть время и думать. После возвращения Игорь дважды брал в руки телефон, чтобы договориться о встрече с Ольгой. Дважды нажимал на «отбой» еще до первого гудка. Ему нужно было решение. За двоих.

***

Будто предательства Власовой было мало, сразу после Цюриха Варшавского «обрадовала» увольнением еще и собственная уборщица. Игорь не стал спрашивать, связана ли просьба с изнасилованием, в котором его обвиняли, но после ее ухода искать замену и вводить в свой дом кого-то нового он не захотел.

К Кристининым обязанностям добавилась отправка одежды в прачечную, а собственного технического образования хватило, чтобы найти на пылесосе кнопку включения.

Это было своего рода отшельничество. Самый безопасный для окружающих способ пережить ураган внутри и не наломать дров. Непривычная для него позиция. Словно выдохся в ежедневной гонке, и из того, кто привык брать свое сам, превратился в ожидающего «счастья на блюдечке».

Как ни странно, эффект наступил быстро. Неожиданное холостячество или терапия работой - Игорь так и не понял - но к вечеру третьего дня в Питере он почувствовал, что вместо злости ощущает что-то другое. Больше всего оно походило на усталость или апатию.

Варшавский не вспоминал дни с Ольгой, не думал о проигранном тендере или доверии. Днем на работе, в своем кабинете, утром дома, в уютной спальне, он чувствовал, что делает что-то не так. Промахивается в каждой мысли и действии.

На четвёртый день как гром среди ясного неба коллег и партнёров потрясла новость об аресте высшего руководства «АльянсПрома». За что и по каким статьям секрета не было - в одной из республиканских газет вышла подробная статья с суммами, незаконно выведеными за границу, названиями банков и всей цепочкой посредников.

Мартынов лично принёс газету Игорю. Прямо при нем обвел карандашом запись в постскриптуме: «Издательство выражает особую благодарность за материал коллегам из Санкт-Петербурга».

Каким именно коллегам для обоих было ясно без уточнения. Впрочем, Варшавскому хватило и самого содержания, чтобы понять - найти и выпустить в свет такую информацию именно сейчас мог лишь один человек. Тот, который не выходил у него из головы.

Вечером этого дня он не сдержался впервые. Коля снова был отправлен прохлаждаться домой, а Игорь сам завел Мерседес.

Ольга никак не могла это объяснить, но второй день подряд, ей казалось, что Игорь где-то рядом.

Началось эта мания вчера вечером. Она только-только поблагодарил Воинова за статью, почитала в новостях об арестах и планировала прогуляться перед сном с Никитой на улице.

Это была бы их первая вечерняя прогулка. Раньше Ольга боялась так свободно выходить вдвоем из дома в позднее время. После нескольких десятков звонков Хасим чудился под каждым кустом, но недавняя новость от знакомой из посольства положила конец страху: «Его встретили в Москве и отправили назад. У нас точно никто не знает, но ходит слух, что в вещах что-то нашли. Что-то запрещенное. Выясню подробности - сообщу, но пока ближайшие несколько лет въезд для него закрыт».

В то, что бывший посольский работник, объехавший несколько десятков стран, может совершить такую ошибку, Ольга не верила. Это больше походило на сказку. Зато она отлично знала, кому под силу любую сказку сделать былью. Знала и очень скучала по этому волшебнику.

Может причина была в этом, может в чем-то другом, но вчера вечером она явственно ощутила на улице его присутствие. Из-за ощущений даже прогулка не получилась. Ольга постоянно останавливалась и оглядывалась по сторонам. Никите вечно приходилось ждать и возвращаться.

Маме по возвращению она ничего не сказала. Варшавский мало походил на человека, который будет сидеть в кустах и ждать с моря погоды. Бред! Потому Ольга и сама постаралась выкинуть навязчивую идею из головы. Но в следующий вечер все повторилось. Опять ощущение присутствия, усиленное давящей болью под грудиной и горькой до тошноты тоской. Вновь желание заглянуть за каждый угол.

Когда эта боль и тошнота накатили в полную силу, Ольга не заметила. Стараясь не сильно коситься в сторону, она медленно плелась за Никитой, прикасалась иногда к своему ещё плоскому животу… До дома оставалось пройти каких-то метров пятьдесят.

Но внезапно голова закружилась, и вечерний пейзаж перед глазами размыло в кашу.

***

В себя она пришла уже в машине. Знакомая с первой беременности токсикозная слабость все еще не отпускала, но кожаное сиденье под головой, сильные мужские руки на руле и самый любимый на свете аромат уже лечили лучше любого врача.

Психиатр был не нужен. Паранойя оказалась предчувствием. Игорь все же находился рядом. Она не знала, как долго, но сейчас она лежала в его Мерседесе. Ее сын на переднем сиденье, будто давнему другу, что-то быстро говорил на смеси языков. И не хотелось ни разговаривать, ни открывать глаз - только чувствовать.