– Будем надеяться, что твоя уверенность в Томасе оправдается, – рассеянно улыбнулась Алиенора.

– Оправдается-оправдается, можешь не сомневаться, – беззаботно заверил ее Генрих.

Они сидели на тронах на возвышении в зале, когда по вызову Генриха явился Бекет. Алиенора обратила внимание, что он оделся по-королевски: расшитая алая туника и синий плащ Томаса резко контрастировали с латаной одеждой его властелина. Но Генриха никогда особо не волновала внешняя сторона его королевского титула. Он позволял Бекету быть его представителем в таких вопросах. Величественный вид Бекета мог свидетельствовать о богатстве и положении короля Англии.

Генрих поднялся с трона и тепло обнял своего канцлера:

– Томас, у меня для тебя новая миссия.

– Слушаю, милорд. – На лице Бекета появилось нетерпеливое выражение, словно он горел от желания узнать, какое поручение приготовил для него король.

– Прежде всего я хочу спросить о твоем приемном сыне, лорде Генри. Как у него дела? – начал король.

– Прекрасно, милорд, а его усердие заслуживает всяческих похвал, хотя, если вы позволите так сказать, он предпочел бы учиться фехтованию, чем грамматике, – улыбнулся Бекет.

– Я прошу вас, милорд канцлер, почаще напоминайте Генри о матери, – задумчиво проговорила Алиенора.

– Не беспокойтесь, миледи, он ежедневно включает вас в свои молитвы, – ответил Бекет, потом обратился к королю: – Эта миссия как-то связана с моим приемным сыном?

– Да. Я хочу, чтобы ты с Генри отправился в поездку по Англии и мои бароны принесли ему присягу верности, – приказал Генрих. – Ты должен отправляться немедленно. Церемония пройдет на Троицын день, но сначала привези мальчика сюда, чтобы мы с ним попрощались.

– Если милорд позволит, то я удаляюсь, – поклонился Бекет.

Алиенора радовалась: она увидит сына, пусть и на короткое время. С их последней встречи прошло долгих четыре месяца.

Когда немного спустя Бекет вернулся, с ним был и семилетний Генри. Алиенора сразу же заметила перемены в мальчике. Он казался выше, увереннее в себе. Они поздоровались, и ей стало ясно, что впервые между ней и сыном появилось ощутимое расстояние. Генри элегантно наклонился и поцеловал ее руку. Алиенора с жаром обняла его и тут же почувствовала, что сын испытывает некоторую неловкость. А вот горячие объятия отца меньше смутили мальчика, и Алиенора поняла, что в глазах сына ее значение уменьшилось, хотя внешне поведение маленького Генри было безупречным. Сердце у нее болело, но она продолжала улыбаться и решительно сохраняла дистанцию.

– Я вижу, ты научил парня элегантным манерам! – заметил Генрих, ероша рыжие кудри своего отпрыска. – Ну, милорд Генри, собирайся в поездку по Англии. Ты должен будешь как мой наследник принять оммаж моих баронов. Тебе ничего не нужно делать – только сидеть со счастливым видом и слушать. Помни, что ты пока еще не король!

Все рассмеялись, и в глазах мальчика появился возбужденный и вызывающий блеск, плохо соответствовавший той покорности, которую он должен был проявлять по отношению к отцу. Только Алиенора заметила этот блеск и почувствовала холодок в сердце. Неужели ее сын, при всей его молодости, уже полон амбиций и готов занять место отца? Неужели слова отца говорили ему о том, какая великая судьбы его ждет? Они оба старались изо всех сил, чтобы подготовить Молодого Генриха к роли короля, но сын, вероятно, еще не понимал, что это значит… до сего дня. А может быть, его радовало предстоящее морское путешествие и всеобщее поклонение, которое даст ему возможность почувствовать собственную важность. Какой мальчик остался бы равнодушным в предвкушении такого? Алиенора постаралась прогнать подобные мысли. Не стоит слишком остро реагировать на всякие мелочи, сказала она себе, это дурная привычка. Просто перспектива нового расставания с сыном сделала ее более чувствительной.

– Идите и соберитесь, молодой милорд, – сказал Бекет. – Только не бегом! Будущий король не должен бегать – он ходит размеренным шагом.

– Думаю, Томас, и мне нужно взять у тебя несколько уроков хороших манер! – рассмеялся Генрих.

Бекет улыбнулся своей задумчивой, привлекательной улыбкой:

– Я тоже буду готовиться к путешествию, ваше величество.

– Постой, – сказал Генрих, – ты еще не до конца понял свою миссию.

– Ваше величество? – Это был тот редкий случай, когда на лице Бекета появилось удивление.

– Я желаю, – дружески глядя на него, произнес Генрих, – чтобы ты стал архиепископом Кентерберийским.

Теперь Бекет пришел в ужас. Он стоял, словно лишившись дара речи. Алиенора еще не видела его таким потерянным.

– Ваше величество, – прошептал Бекет хриплым от потрясения голосом, – не делайте этого, умоляю вас.

Улыбка на лице короля застыла.

– Ну-ну, Томас. Ты же наверняка понимаешь мудрость моего решения.

– Ваше величество, – с отчаянием в голосе проговорил Беккет, – я умоляю вас пересмотреть ваше решение. На то есть достаточно причин. Я знаю, что, сделав меня архиепископом, вы будете требовать от меня того, что я не смогу дать. Позвольте мне говорить откровенно. Уже и без того ходят разговоры о том, что вы многого ждете от решения вопросов, которые могут повлиять на положение Церкви. Если вы захотите провести реформы, ущемляющие интересы Церкви, то я буду вынужден противодействовать вам.

– Но, Томас, ты же сам говорил, что Церковь нуждается в реформе, – возразил Генрих.

– В роли вашего канцлера я мог выразить такое мнение, но в роли архиепископа Кентерберийского буду вынужден отстаивать другую позицию. Я окажусь в затруднительном положении. Ваше величество, в Англии хватает священников, которые могли бы занять место архиепископа Теобальда. Взять, например, епископа Фолио, хотя я и не испытываю к нему симпатий. Но он был бы идеальным выбором. А у меня даже нет сана, и я никогда не проводил мессу!

– Не надо со мной спорить, Томас. Я принял решение, – заявил Генрих с королевской интонацией, которая не допускала дальнейших возражений. – Я думал об этом на протяжении многих месяцев и решил, что ты самый подходящий человек для этой должности. И ты не хуже меня знаешь, что можешь быть посвящен в сан, а потом и в архиепископы. Я тебе обещаю, что мы будем вместе работать на благо Церкви… и Англии. А теперь закончим этот спор.

Бекет знал, что потерпел поражение. Он стоял с несчастным видом, глядя так, будто ему вынесли страшный приговор. Не в первый раз Алиенора проникалась к нему сочувствием. Она понимала, что возражения Бекета хорошо аргументированы и с самого начала он окажется в невыгодном положении. Но и он, и она были бессильны переубедить Генриха, если уж он принял решение.

Когда король замолчал на некоторое время, Бекет поклонился на прощание.

– Я приготовлю письма, чтобы известить английских баронов и епископов о моем решении, – заявил Генрих. – Мне необходимо быть в Нормандии, но мой сын должен присутствовать при введении тебя в должность. Есть и еще одно дело. Я хочу, чтобы ты купил золото для украшения короны и скипетра для Молодого Генриха. Я намерен короновать его еще при моей жизни по традиции французских королей.