– Возьми этот меч. Он твой. Побеждай им мрак, как пронзают его мои лучи, – сказала луна.

Ее голос, впервые услышанный Ратмиром, переливался, как перезвон тысячи ледышек, в каждой из которых словно звенел вмерзший человеческий голос: мужской, женский, детский и старческий.

– Возьми меч и не задавай больше глупых вопросов. Нет никакой середины между белым и черным, насилием и смирением, между жизнью и смертью. Мир есть сочетание противоположностей, а человек – это капля, отражающая в себе мир. Есть Черный клинок и Белый, и оба они в твоих руках.

Всему свое время. Время жить и время умирать. Время убивать и время давать жизнь. И тебе решать, когда в твоей жизни наступит одно и когда – другое. Рази и прощай, помня, что все верные поступки растут из милосердия.

И не забывай, – помолчав, добавила луна, – луны не умеют говорить. Мы просто отражаем и превращаем в голоса ваши мысли.

Ратмир поднялся. Вонзил оба меча в землю перед собой, положил ладони и склонился перед сиянием Матери Трав. Когда он поднял голову, лицо осветилось ярким светом, выжегшим последние тени сомнения.

* * *

С хмурого зимнего неба сыпались редкие снежинки. На ветвях деревьев по берегам Волхова вместо листьев рос снег. В земли Ладоги пришел февраль.

Февраль смотрел из глаз двух мужчин, стоявших рядом на пустынной, заснеженной пристани. Корабли немногих купцов, решивших перезимовать в Ладоге, и ладьи береговой охраны были надежно укрыты от непогоды в длинных сараях.

Осенью пришлых торговцев поубавилось, а те, кто приплывал из северных земель, рассказывали об одном и том же – пожар войны на севере разрастается. Конунг Полуночи захватил все крупные портовые города через море и собирается пожаловать в Гардарику. Большинство ярлов сами теперь встают под его черные знамена с вышитым оскаленным псом.

Ратибор Стоянович хотел собрать войско еще до наступления холодов, чтобы нагрянуть к соседям за море и отомстить за дочь. Ратмир и Хравн насилу его отговорили: большие войны выигрываются не мщением, а выверенными победами. В том, что большой войне быть, уже никто не сомневался.

Первый военный совет, на котором из соображений безопасности собрались лишь князь, воевода и Ратмир, решил отправить в Бирку разведчиков под видом купцов. Свои глаза и уши за морем теперь были нужны как воздух. Собрали и проводили самых проверенных, а вскоре и холода настали, лед на реках встал.

Князь решил встретить незваных гостей как полагается. В каменную крепость Стоюту отправил Хравна, чтобы тот усилил местный гарнизон, лично объехал соседние славянские и финские поселения, чтобы поговорить со старейшинами, и заручился их единодушной поддержкой. Обязал подвластные деревни ежемесячно присылать боеспособных мужчин на военные сборы.

Всюду его сопровождал зять Ратмир: суровый, подтянутый, с ранними седыми прядями в русых волосах и бороде. На его лице тускло горели ожиданием большой битвы разноцветные глаза, за спиной поблескивали рукояти черного Мстителя и белого клинка из странной полупрозрачной стали.

Он и подсказал князю укрепить город Ладогу, превратив его в надежную крепость. Скандинавы строили ее, в первую очередь, как место для торговли, которое защищал обычный частокол из струганых бревен с воротами да бревенчатая башня с дозорными и лучниками. Когда поселившиеся и отстроившиеся здесь в согласии с мирным рядом с местными вождями северяне принялись прибирать к рукам соседние земли, местным это не понравилось. Из Стоюты пришел князь Ратибор и прибрал скандинавскую Ладогу.

Самые ретивые сложили головы, а тем, кто остался, славянский князь настоятельно посоветовал чтить местные законы и порядки. В Ладогу пришли славянские семьи, обживая ее по своим традициям. Твердыней кордона, через который шли иноземные корабли, стала Стоюта, а Ладога так и осталась городом ремесленников, купцов и гостиных дворов с торжищами.

Предложение Ратмира князь приветствовал. Строительство укреплений началось тут же, несмотря на первые заморозки. Пологий берег вырубили в три крутых высоких отвесных ступени. Самой высокой, в два человеческих роста, сделали нижнюю. Ее укрепили бревнами – горизонтально положенные стволы зажимали между попарно забитыми в землю столбами. То же проделали на втором и третьем ярусе. Теперь когда-то пологий мыс напоминал крутую ступенчатую пирамиду с Каменного острова, под которыми хоронили волхвов.

Пологие проходы оставили по бокам, причем с разных сторон массивных ступеней. Так что теперь любой желающий добраться до городских ворот должен был двигаться длинными зигзагами на открытом пространстве, которое прекрасно просматривалось с усиленных земляными валами стен. На них выросли новые башни, на которых теперь днем и ночью дежурили наряды дозорных и лучников.

Со стороны леса вырубили и выжгли остатки деревьев напротив городских стен, оголив целое поле, просторное для глаз стрелка. Здесь теперь Ратмир и княжеские гридни проводили занятия с ополченцами.

Мужчины Гардарики, как и скандинавские бонды, учились владеть телом, духом и оружием с детства, как того требовала суровость места и времени.

Гридням оставалось лишь учить вооруженных заменявшими топоры дубинками и щитами ладожан сражаться в строю, слаженно действовать при маневрах, нападать и защищаться по команде воеводы. До боли и хруста отрабатывали учебные поединки, взаимодействие щитников и копейщиков, метателей сулиц и лучников.

Всех окрестных умельцев по работе с металлом призвали в ладожские кузницы: оружия никогда не бывает вдоволь. С утра до ночи звенели молоты, шипели, поднимая пар из корыт с водой, раскаленные докрасна клинки, топоры, наконечники копий. За драгоценные кольчуги и шлемы с наносниками Ратибор Стоянович платил из казны двойную цену.

На занесенном снегом льду реки у прорубей темнели фигурки женщин. Они вместе с ребятней постарше ловили рыбу, которую старики сушили и заготавливали вместе с крупами впрок на случай долгой осады.

Вдоволь тягали красноглазую плотву и полосатого окуня. В эту зиму на большие крючки с уклейкой-живцом часто попадались крупные пятнистые щуки и склизкие налимы. Река будто решила помочь своим людям, торопившимся заполнить закрома.

Вместе с женщинами ловила рыбу Мирослава. Князю это не нравилось. Он считал, что княгиня еще слаба. Но она всегда делала лишь то, что хотела.

Ратибор Стоянович нахмурился.

Вот и свадьбе Ратмира с Огнеярой перечить не стала. И ему еще пыталась запретить. В назначенный день потащила с собой к молодым и благословить заставила. Видно, сердцем чуяла, что придет к нему потом зять и подставит крепкое родное плечо. Женское сердце не обманешь. На то оно и мудрое, чтобы ум куриный замещать.

Ратибор Стоянович улыбнулся.

* * *

Зимнюю рыбалку вскоре пришлось запретить. Ранние солнечные дни пришли гораздо раньше намеченных весенних сроков. Не успел кончиться февраль, как во всех концах уже звенела капель и бежали талые ручейки, плавя посеревший снеголед на обочинах.