– Весело у вас там было, – протянул Ратмир, – давайте все за мной. Накроем лучший стол во всей Ладоге…

– Не сейчас, – оборвал его строгий голос подошедшего в сопровождении гридней Ратибора. – Сначала мы осмотрим корабль.

Ратмир повернулся к друзьям и развел руками – с этим лучше не спорить…

– Обыскать их, – велел дружинникам князь, – каждого.

– Мы все понимаем, – Эйнар прислонился спиной к борту, щурясь от яркого света факелов. – Вот только угрожать нам вам уже нечем. Разве что вонью из немытых задниц.

Гридни прыснули, но умолкли под взглядом князя.

– Что в мешках? – Он кивнул на два вынесенных на нос гриднями тюка в дерюге.

– Благодаря этим людям нам удалось спастись, – Эйнар опустился на колени перед мешками и принялся развязывать веревки на горловинах. – Они прикрывали наш отход из луков и приняли своими телами стрелы, что предназначались для нас. Да будет милосердно к ним Небо.

Рю, чуть поморщившись от боли в раненой ноге, стал на колени рядом с Эйнаром.

Ратибор поднес факел к первому мешку. Пламя выхватило из мрака мертвое лицо, покрытое сплошной коркой запекшейся крови. Комья застывшей крови виднелись в спутанных грязных волосах. Князь приподнял мешковину, осматривая тело в изодранной одежде. Заглянул во второй мешок – то же самое кровавое месиво вместо лица и разодранная в бою одежда.

– Половина крови на их телах – наших врагов, – сказал Эйнар.

– Мы предадим их земле, как выйдет солнце, – распорядился князь и повернулся к вернувшимся после обыска драккара гридням: – Ну, что там?

– Чисто, – вполголоса доложил Хравн. – Бочка с пресной водой, мешок с сухарями и порванная для перевязок одежда. Им досталось. Весь корабль в стрелах.

– Ясно, – Ратибор исподлобья взглянул на остатки экипажа. – Вас отведут в яму для пленных. Накормят и перевяжут. Завтра утром поговорим.

– В яму?! – Ратмир повернулся к старому князю, задохнувшись от возмущения. – Это мои друзья! Они ранены… А ты их…

– Я не много про них знаю, – князь положил руку на плечо Ратмиру. – Пойми…

– Тогда я пойду с ними! – Ратмир сбросил руку и с вызовом уставился в непроницаемое лицо князя.

– Пока я хозяин Ладоги, мне решать, – спокойно ответил Ратибор Стоянович. Неровно сросшийся в двух местах палец ткнул в грудь тяжело дышащего зятя: – Как прибудем на берег, этого закрыть в погреб до утра. Пусть охладится и подумает над своим поведением. А этих, – палец указал на команду драккара, – устроить в яме под навесом-решеткой. Постелить сена, подать питья и еды. И всю ночь, – князь с прищуром осмотрел их с ног до головы, – глаз с них не спускать. Выполнять!

– Пойдем, Ратмир, – шепнул Храбр Козленок. – Сам знаешь, с ним лучше не спорить.

Ратмир зло плюнул за борт и громко прогремел по палубе к ладье.

– Мне придется завязать вам глаза, – сказал Ратибор Стоянович прибывшим. – Мое гостеприимство начинается с доверия. А доверия к вам, чужаки, у меня пока нет.

– Мы понимаем, князь, – Эйнар почтительно склонил голову. – В такие времена не то что нежданным гостям – тени своей не доверяешь.

Князь на миг опустил глаза на освещенную дрожащим светом факелов палубу. Тени у чужаков были. Вертлявые силуэты росли из ступней каждого, кто стоял на борту драккара.

Ратибор Стоянович тайком перевел дух. Похоже, все было в порядке. Правитель всегда должен быть начеку. Иначе не правитель он, а клинок из дерьма.

Мальчишка-зять обиделся люто – вон как за друзей своих горой встает. Хороший парень. Добрый муж Огнеяре достался. Подуется завтра, конечно, но ничего, отойдет.

Князь вздохнул, втянул в себя свежий речной воздух. Почудился вдруг запах болотной гнили. Откуда? И еще будто бы звук… Негромкий. Словно масло в горшке на углях закипать начинает. Тихо шипит и легонько потрескивает.

– Слышал? – шепнул он стоявшему рядом Хравну, следившему, чтобы повязки на лица северянам вязали поплотнее.

– Что?

– Звук. Такой странный. Будто масло на огне греется. И запах…

– Нет, княже, – прошептал Хравн, – не слышу. И не чувствую.

– С недосыпа, видно, – сказал Ратибор, – а может, уже от старости чудится…

* * *

В погребе было темно и холодно. В ноздри ударил кислый запах из бочек с брагой, пахло заготовленной впрок солониной и вялеными окунями. Ратмир плюнул в затхлую темноту.

– Ну прости, – развел руками Храбр, закрывая дверь и подпирая ее тяжелым бревном.

Дождавшись, когда его шаги стихнут, Ратмир пнул ногой толстую дубовую дверь. Та не сдвинулась ни на пядь. Княжеский гридень знал свое дело.

Ратмир, согнувшись, прошел вглубь и плюхнулся на кусок вонючей невыделанной козлиной шкуры, которую ему оставили вместе с мехом ключевой воды. Проклятый ладожский старик и здесь постарался испортить ему настроение. Не любит он, видите ли, когда перечат! А кто любит? Кто любит-то?

Обиднее всего было за вернувшихся друзей. Вместо того чтобы сейчас быть всем вместе за столом и орать пьяные песни со славных времен Зеленых Крыс, они сидят взаперти, будто скот. Ратмир в сердцах подхватил мех с водой и шмякнул его о стену, где на гвоздях висели связки лука.

Он подложил свернутый плащ под голову и вытянулся на обрывке шкуры. Рука привычно вытянулась, чтобы обнять теплое плечо жены. Пощупав пальцами холодный воздух, Ратмир поморщился и вдруг разозлился сам на себя. Хорош воин! Пригрелся под жениным боком, теперь и заснуть без нее никак. Обабился…

Ратмир вздохнул и закрыл глаза. Принялся вспоминать старые навыки: усилием мысли заставил потеплеть кончики пальцев, разогнал тепло по рукам и ногам. Наладил глубокое дыхание, перевернувшись в самую удобную позу в мире, скрутив тело в положение «зародыш».

Сон мягко ткнул в голову, приластившись невесомым котом. Провел по векам дымчатым хвостом, обнял мягкими лапами, напевая древнюю баюнскую песню. Перед Ратмиром поплыли родные лица, в который раз качнулись звезды в черном водоеме…

А потом послышалось тихое шипение, словно кто-то грел масло в железном горшке. Повеяло гнилыми запахами болотной топи, в которые он погружался, чувствуя, как становится невесомым тело, которое будто падает в пропасть, но никак не может достигнуть дна…

И откуда-то издалека послышался волчий вой, он звучал настойчиво, повторяясь вновь и вновь, пока Ратмир не шевельнул онемевшими пальцами и не открыл глаза, снова очнувшись посреди холодного погреба.

Черный окоем и звезды исчезли, но тихое шипение не пропало. Все так же, даже сильнее пахло ряской и тиной. Глаза Ратмира, видящие далеко в темноте, засекли движение, а затем различили фигуру, которая двигалась к нему, смутно маяча в проеме открытой двери.

Расшитые рубаха с широченными рукавами и штаны, длинный хвост черных волос на затылке… Рю! За ним из проема показалась вторая фигура. Эйнар! Они выбрались! Утерли нос брюзгливому старику!