Про Димыча — Оскара не знаю ничего, связь и до этого осуществлявшаяся через «третьих лиц» оборвалась. Я очень надеюсь, что мальчик здоров и вырос в настоящего мастифского мастифа — 100-килограммовую «машину» с хорошим интеллектом и добрым сердцем.

Про Боя — Бархатные Сумерки информация ко мне пришла путем кружным и интересным. Идем с Варварой с прогулки, уже подходим к подъезду. Прямо на дорожке, почти у дверей, стоит огромный «Мерседес» — ни пройти, ни проехать! Я сделала суровое лицо, неодобряющее поступок сидящего за рулем водителя, но предусмотрительно в дискуссию не вступила.

А тут водитель стекло опускает — добродушная такая рожица вылезает, хоть голова и бритая, — и дружелюбно так спрашивает: «Девушка, а это у вас английский мастиф?»

Я злобность как-то порастеряла, стою, удивляюсь. Ну, думаю, если бритая голова знает такую породу — не все еще у нее, головы, потеряно! Ну и приятно, конечно, что с первого раза в яблочко.

— Да, — говорю, — он самый. Мастиф. А вы откуда знаете?

— А у друга, — отвечает Голова, — тоже мастиф живет. Только он кобель и побольше вашей будет.

Бой! Мальчик наш! Сынок!

Я разулыбалась:

— Знаю Боя. Сын наш. Вот ее, — киваю на Варвару, — рОдный сын и есть. Ну, как он там поживает?!

— Да хорошо поживает. Можно сказать, лучше всех. Огромный такой! — Дяденька явно привык все оценивать по размеру.

Ничего более существенного про Боя выяснить не удалось, да и ладно, главное, жив, здоров, ходит гоголем. Еще бы не гоголем — единственному-то в своем городе!

Вот такие они, выросшие Варварятки. Венита, Бой, Оскар, Влад и Люсинда. Их можно звать по-разному. Но они навсегда останутся Варварятами…

А точнее так: есть мастифы, а есть — Варварята.

Жизнь не стоит на месте. Мы так и живем с Варварой. Сейчас ей пять с половиной лет, морда начала седеть. Вязать ее я больше не стала и уже не буду. С Клубом мы практически не общаемся.

Варвара, хоть и вредничает иногда, но все равно ангел с крылами. Она подстроена под меня, и мы просто живем в удобном для нас тандеме. Жизнь — она разная… С приступами любви, взлетами и разочарованиями. С праздниками и болезнями. С воспитанием, без воспитания, с длинными прогулками, с короткими… С обидами, разборками, упоением, гордостью и умилением, усталостью и вдохновением…

Я не изображаю из себя ни великого дрессировщика, ни мамочку-квохтушку, а иногда изображаю и то, и другое, а собака не изображает ни робота, ни ходока в самоволке. Просто мы вместе в этой жизни, вот и все.

Холодной весной.

Мерзну, мерзну. Организму не хватает ни человеческого, ни батарейного тепла. Умные люди посоветовали использовать собаку — живую грелку, 90 килограммов (после родов Варварушка раздалась) чистой психотерапии. Позвать ее в кровать, обняться и спать сладко-сладко.

Приглашаю. Обнимаю. Сплю.

Но у нас ведь все не слава Богу! В кровати становится грязно, боюсь, не повредит ли это моему здоровью?

Отдельную ей простыню пыталась класть, но к утру все сбивается, просыпаюсь, запутавшись в куче тряпок.

Можно ли как-то уменьшить грязелечебницу? То, что песок массирует члены — это хорошо, но, наверное, люди не зря стирают постельное белье, покупают новые матрацы, проветривают одеяла… Или это все глупости и чуждый нам гламур?

Вспомнила наконец-то подходящее слово — гигиена.

К грязелечебнице постепенно привыкаю. Спим, как спят собаки в стае, в позе 96. Точнее, 69. Попой к лицу. Это чтобы охранять все подходы к лежбищу. Чтобы враг не подкрался незаметно. Варвара, ты со своей стороны тоже ночью врагов бдишь, не спишь на посту, надеюсь?

Чтобы песка в кровати стало поменьше, мою лапы, мою коридор. Поменьше. Но есть. В Израиле, говорят, хозяева вместо лап моют садовые дорожки. А что, идея! Ведь можно гулять с пожарным шлангом! И брандспойтом расчищать дорогу впереди себя!

Понапишут всякого…

Живем мы хорошо, лучше прежнего.

На улице началась грязь, так что теперь будем (ну вот буквально с понедельника! клянусь!) мыть ноги регулярно… Наверное… Приготовила плед, чтобы Варвара на нем спала. Или лучше вообще кровать не расправлять?

Прочитала дивную книжку. Не могу удержаться — приведу отрывок. Страшилки про «бойцовых собак» отдыхают. Итак, цитирую:

«Собака возникла из зарослей бесшумно, как баргест из английского фольклора — дух, предвещающий смерть. Она и сама была смертью, воплощенной в образе зверя, специально выдрессированного для охоты на человека. Крупнее обычной немецкой овчарки, похожа на дога, но не дог: Кристофер не знал, что это был мастиф-волкодав, который мог выстоять в поединке с рысью или барсом… Главным в облике мастифа было выражение беспощадной и целенаправленной жажды убийства в сочетании с хищной злобой и жуткой неутомимостью механизма».

Василий Головачев «Заповедник смерти», М., Физкультура и спорт, 1993 г., с. 369.

Так вот почему у Варвары такое вечно несчастное лицо! Она как девушка глубоко интеллигентная, подражая бледным нимфам из прошлого, видимо, пьет уксус. Чтобы усугубить впечатление интеллигентности и скрыть свой истинно звериный мастифячий оскал.

Опять повезло!

Покрывало не помогло. Задумалась о решетке. Укладывать песочную собаку на решетку, чтоб песок ссыпался вниз. Но единственной крепкой решеткой в нашем доме оказалась подставка под противни из духовки. На ней Варвара спать отказалась категорически. А я с удовольствием засыпала бы и в духовке — настолько холодно в квартире.

Привычно укрываясь десятью одеялами, трясясь и поджимая ноги под мышки, подумала, что дверь на балкон надо бы закрывать на шпингалет… Окна на балконе тоже не мешало бы запечатать. Окно на кухне закрывать хотя бы на ночь… Да и форточку, под которой мы спим, тоже, наверное, надо прикрыть… Хоть это и противоречит моим принципам: когда окна-двери закрыты, то кажется, что сижу в плотно закупоренном аквариуме и задыхаюсь.

В результате имеем то, что имеем: в квартире дубариловка, сплю в носках и свитерах, грею ноги о собаку, отопления нет, с обогревателями как-то не сложилось.

Зато!

Вчера вымыла всю квартиру, сделала ревизию постельного белья, красиво застелила чистую простыню не менее красивым покрывалом — «с Варвариного края». Вечером вымыла собаке ноги. И решила начать новую жизнь.

Но сегодня за окном, хоть и прохладно, но солнечно и сухо. Так и быть, — сказала я собаке, которая при виде ведра и полотенца делает такое лицо, как будто ее бьют телеграфным столбом с неотключенными проводами, — так и быть! Повезло тебе, кудрявая! Ноги помоем вечером! Все, иди валяйся, пока я на работе!