на маршрутах проволочной связи и пытаются ее восстановить. Оттуда, где это удается, поступают сведения о диверсионном характере повреждений. Некоторые группы связистов даже с помощью переносимых радиостанций не передают сведения. Есть подозрения, что на территории укрепрайонов действуют подразделения разведки Германии и эти группы связистов уничтожены. Из деревень Мухавец, Крупицы, Пугачево поступили сведения о появлении групп по 8-10 человек, одетых в советскую форму, проводящих антисоветскую агитацию и призывающих к проведению террористических актов.

Около 19.00 в деревне Пугачево произошло возгорание частного дома семьи Кухарчик. Пламя бушевало около трех часов, создавалась опасность переноса огня на другие дома. Попытки местных жителей на ранних этапах начать тушение были пресечены тремя красноармейцами, которые сослались на дежурный пожарный расчет, который выехал из форта № 4 и вот-вот должен прибыть. Никакого расчета так и не появилось, дом сгорел.

– Это был сигнал, Михаил Николаевич. Я убежден в этом, – подтвердил догадку первого секретаря Сергеев.

– Ответ из штаба Западного округа получен? – устало спросил Тупицын.

– Нет. Штаб пока молчит.

– Плохо. Что с Коротковым?

– Нет его. Не можем найти, – Сергеев подошел к Тупицыну вплотную. – Есть плохие новости.

– Куда же хуже. Что еще?

– Олег Коротков, младший лейтенант из спортобщества «Динамо».

– Это не тот боксер, что весной кубок взял?

– Он самый.

– Постой. Так он же сын Короткова.

– Верно.

– Ну, и? Не томи, – Тупицын подошел к столу и начал перебирать бумаги.

– На задание он все просился. А то, говорит, что я зря курсы заканчивал. Вместо шпионов, мол, только ринг. Я ему говорю…

Тупицын удивленно и неодобрительно оторвал взгляд от бумаг и уставился на Сергеева:

– Алексей Андреевич, давай ближе к делу, время не терпит.

– В общем, ему поручен было, чтобы он у «Виктории» потерся, за корреспондентом энтим присмотрел.

– Ну, и правильно. Странный человек. И что он узнал?

– Этого теперь никто не узнает. Его труп обнаружили около 20.00 на Славянской улице.

– Убит? – спросил Тупицын.

– Убит. Да хитро так. Сначала кадык сломали, а потом шейные позвонки. Похищено удостоверение личности. Да, вот еще, в кармане нашли, – Сергеев аккуратно вынул из планшетки серый измятый лист и протянул его первому секретарю.

– Сказка «Лисята»? – недоуменно произнес Тупицын.

– Пока не понимаю, что это значит, – сказал Сергеев.

– Однажды в холодный зимний день, когда на улице лежал глубокий снег, тепло одетые Буян с Рыжиком вышли на прогулку. Казалось, они поджидали кого-то, – прочитал Тупицын.

– Бред какой-то, – сказал Сергеев.

– А вот это не бред. В 01.00 в штабы соединений пришла директива. Знаешь? – спросил первый секретарь.

Сергеев взял в руки спецдонесение.

ДИРЕКТИВА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ЗАПОВО КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ 3-й, 4-й и 10-й АРМИЙ

  22 июня 1941 г.

  Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:

  1. В течение 22 – 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

  2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

  Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

  ПРИКАЗЫВАЮ:

  а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

  б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

  в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточение и замаскировано;

  г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

  д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

  Тимошенко, Жуков

  Павлов, Фоминых, Климовских

– Да, мне сообщили, – ответил Сергеев, прочтя директиву, – Разрешите свои соображения высказать, товарищ первый.

– Алексей Андреевич, давай без должностей. Без того голова пухнет.

Высокий покатый лоб Сергеева подернулся складками, он пригладил рукой сбившийся волос.

– Для слова «приказываю» есть соответствующий документ. Он называется Боевой приказ. Директива же – документ, который предоставляет командирам самостоятельно принимать решения, – возмутился Сергеев. – Это означает…

– Это означает, что нести ответственность тоже им придется, – подтвердил его сомнения Тупицын. – Не дурнее паровоза, Алексей Андреевич. Такая обстановка, понимать должен.

Первый секретарь прошелся по кабинету.

– А Коротков, значит, так и не появился, – Тупицын взглянул на Сергеева.

Тот кивнул.

– И сын убит, – он вновь посмотрел на начальника УНКГБ.

– Выясняем, товарищ первый.

В дверь кабинета постучали.

– Товарищ первый, прибыл начальник управления НКВД Овчинников, – доложил секретарь.

– Впусти, – распорядился Тупицын.

В кабинет вошел мужчина в военном френче, без знаков различия, с чубастой зачесанной назад копной желтых волос.

– Рр-разрр-решите доложить, – заикаясь процедил он.

– Василь Григорич, давай без вступлений, – раздраженно сказал Тупицын. – Что у тебя?

– Час назад западнее Волчина, переплыл Буг фельдфебель германской армии.

– Так. Говори, – Тупицын подвинулся к Овчинникову ближе.

– Перебежчик заявил, что в 4 часа утра Германия нападет на СССР, – выпалил начальник УНКВД.

– В ЗапОВО передали? – спросил Тупицын.

– Так точно. Начальником Волчинской заставы объявлена боевая тревога и послано донесение коменданту участка, а через него и командиру пограничною отряда. Командир отряда, насколько мне известно, сообщил о перебежчике в Белосток, в штаб погранвойск, и отдал приказ всем заставам держать под ружьем до 75% личного состава, – продолжил, тяжело дыша, Овчинников.

– Ну, вот видишь. Командующий округом не решается отдать приказ. А начальники заставы решаются, – обратился к Сергееву Тупицын, потирая красные от недосыпания глаза.

– Наступает время маленьких людей, – философски заметил Сергеев.

– А себя ты к какой категории относишь?

– К маленьким. И потому, разрешите идти, товарищ первый. К 3.00 часам подъедут пограничники штаба 17-го погранотряда, с секретными материалами оперативного отдела штаба. Мне необходимо организовать их отправку в Минск, – сказал Сергеев.

– Сергеев, Овчинников объявляйте сбор личного состава. Выставьте посты, согласно плана.

– Есть, – козырнули оба командира и вышли.

Тупицын остался в кабинете. Он присел на кожаный диван, расстегнул ворот рубашки. Устало откинувшись на спинку, он потер вески, подернутые сединой. Закрыл глаза, как он полагал, на минуту, и, тут же уснул.

Ночь выдалась тихая-тихая.

***

Тот самый длинный день в году

С его безоблачной погодой

Нам выдал общую беду

На всех, на все четыре года.

Она такой вдавила след

И стольких наземь положила,

Что двадцать лет и тридцать лет

Живым не верится, что живы.

И к мертвым выправив билет,

Всё едет кто-нибудь из близких

И время добавляет в списки

Еще