нему входившие в состав группы Гудериана части 3-й танковой дивизии генерал-майора Моделя и развернуть их наступление в северо-восточном направлении, имея первоочередную задачу перерезать Варшавское шоссе между Брестом и Кобрином.

Для проведения штурма у Шадера все было готово. Еще вечером три группы скрытно переправились на Советсткий берег и заняли позиции справа и слева от моста. Штурмовые группы по 10-12 человек, подобно той, в которой находился Клюзенер, также находились с вечера на исходных позициях – на польской стороне. По команде они начали переправу. Сигналом к атаке должна была стать зеленая одиночная ракета. Сейчас на часах гауптштурмфюрера (к слову, врученных самим Гейнцом Гудерианом за успешно проведенную операцию в Югославии) стрелки отсчитали 3.25. До зеленой ракеты оставалось 20 минут.

– Вайне, – обратился Шадер к связисту, – Вызови ко мне фон Боха.

Когда перед командиром роты возник подтянутый немец-альбинос, с гладко зачесанными назад белыми, как снег, волосами, Шадер спросил:

– Дружище Рев, твоя группа готова к спектаклю?

Шадер хлопнул унтершафтфюрера по плечу.

– Так точно, гауптштурмфюрер, – с баварским акцентом ответил альбинос, – Группа оснащена гранатами и пистолетами, спрятанными под формой.

– На случай, если план не сработает, предупредите Барца немедленно открывать огонь из орудий и минометов, – приказал Шадер связисту, когда Ревершон вышел из командного пункта.

– Слушаюсь.

Для захвата моста у Коденя командир взвода Вестфельд и старший разведгруппы Ваак предложили Шадеру прибегнуть к довольно коварному приему: около 4 часов обратиться со своего берега к советским солдатам, что по мосту к начальнику советской погранзаставы сейчас же должны перейти немецкие пограничники для переговоров по важному, не терпящему отлагательств, делу. Без оружия. Если те «купятся» на уловку, группа Ревершона фон Боха в расположении штаба русских проведет диверсионный акт, уничтожив командный пункт. При невозможности выполнить задачу бесшумно, был предусмотрен план уничтожения красных командиров гранатами и стрелковым оружием. Одновременно с началом этой операции будет пущена зеленая ракета и начнется штурм моста. Без командования, по мнению Шадера, красноармейцы будут беспорядочно разбегаться при первых же выстрелах.

Ровно в 3.30 Ревершон фон Бох в сопровождении четырех солдат вышел на мост и уверенной походкой зашагал в сторону советских пограничников.

– А ну-ка, Максимов, пиднимий наряд. До бою, – приказал старшина.

Максимов бросился к земляному брустверу, на котором уже выкатывался пулемет «Максима». Будить никого не пришлось, бойцы, готовясь к смене, бодрствовали.

– Товарищ лейтенант, немцы, – громко сказал больше для порядку рядовой и занял позицию слева от бруствера.

С расстеленной на дне окопа шинели поднялся молодой парень в зеленой гимнастерке с двумя ромбами в петлице. Легко, по-кошачьи, выпрыгнул из окопа, подтянул полы гимнастерки сзади под ремнем и, всматриваясь в выплывающие из тумана бледные фигуры, двинулся вперед.

– Ежаки в туманы, – процедил Пшенка, когда лейтенант приблизился.

– Максимов, в окоп. Сергеев, – обернулся лейтенант к брустверу, – Махну рукой, дуй пулей на заставу, команда «в ружье».

Сергеев, молча, кивнул, выглядывая из окопа.

– Ну, что, Апанас Григорич, пошли, – попытался улыбнуться лейтенант. А улыбнуться не очень получалось. Лейтенант Вихарев прибыл на заставу два дня назад. Это был его первый наряд по охране государственной границы. Появление немцев на мосту выглядело более чем странным. Лейтенант был сосредоточен, Пшенка тоже весь собрался. Эх, как он сейчас жалел, что рядом нет Сашко Лившица.

– Пишлы, товарищ лейтенант, побалакаем с немчурой, – отозвался старшина.

На предложение немцев, лейтенант ответил решительным отказом. Когда старший их группы повторил просьбу, больше похожую на требование, Вихарев чуть повернувшись вправо, махнул рукой и в этот же момент получил удар ножом в сердце. Одновременно старшина был сражен винтовочной пулей с противоположного берега. Через мгновение над границей взмыл светящийся зеленый огонек.

Приграничная полоса в течение нескольких секунд превратилась из покрытого листвой оазиса во всполохи огня и пыли. С немецкой стороны был открыт огонь из нескольких пулеметов и орудий. Земля задрожала под ударом тяжелых снарядов, перепахивавших линию шириной до 50 метров от кромки воды. Под прикрытием огня через мост рвануло немецкое пехотное подразделение. Из бруствера ответным огнем трое немцев, первыми вышедшими на мост к лейтенанту и старшине Пшенке, были срезаны и остались лежать на деревянных настилах. Наступающие залегли.

В это время группа Клюзенера высадилась на берег и быстрым маневром начала охват справа позиций пограничников. Будучи в недосягаемости собственных орудийных залпов, эсесовцы видели, как орудийный и минометный «дождь» разносит небольшой береговой участок обороны русских, оставляя в местах попадания глубокие воронки. Пограничники и разведчики Кудинова спасались от смертельного ливня в щелях и окопах, вырытых еще вчера вечером, но мало, кому удавалось избежать общей участи. Плотность огня противника была столь велика, что на всем участке обороны Коденьского моста, вплоть до наблюдательного пункта начальника заставы, практически не оставалось места, не затронутого артиллерией.

Через несколько минут орудийные залпы стихли. На месте пограничной заставы и подготовленной с вечера линии укрытий осталась перепаханная до двух-трех метров земля. Языки пламени поедали беспорядочно разбросанные деревянные балки ДЗОТов и наблюдательного пункта. Меж вывороченных сосен вперемешку с землей лежали убитые и раненные. Для многих бойцов вырытый окоп или щель стали могилами. Те, кто еще мог держать оружие в руках, выбирались наружу, где попадали под пулеметный и ружейный огонь.

Группа Клюзенера в зачистке не участвовала, а по приказу выдвинулась на бронетранспортере в район ОПАБа № 18. Унтерштурмфюрер не убил ни одного русского солдата. Более того, ни один боец из его группы не сделал выстрела в сторону русских. Но тяжелое чувство, придавившее его после увиденного боя, тисками сдавило сердце и свело зубы от бессильной злобы.

Он видел немногих, кому удалось выжить после беспощадного артиллерийкого удара и метавшихся по песку, расстреливаемых в упор немцами безоружных красноармейцев. Некоторые, прежде чем упасть мертвыми, успевали сделать один-два отчаянных выстрела из винтовок, но большинство умирали безоружными. Они вылезали из щелей, и их убивали. Они поднимали руки, и их убивали. Кроме тех трех немцев, которые первыми вышли на мост, и были срезаны пулеметной очередью из бруствера, Клюзенер больше не видел, чтобы кто-то из нападавших пострадал. Красноармейцы же были лишены последней возможности, когда, если нельзя сдаться в плен, постараться продать свою жизнь подороже. Погибая, взять врага с собой.

На Коденьский мост деловито въезжали немецкие танки. Комрады своевременно оттащили Ревершона фон Боха и еще двух бойцов в сторону. На неровном сосновом горбыле остались лежать молодой лейтенант Вихарев в новенькой командирской гимнастерке, на которой едва заметно пузырилась у входного отверстия в сердце кровь, и усатый старшина Пшенка, немецкая пуля разбила ему голову. Последнее, что он услышал в жизни, был лязг немецкого танка