Надо всем этим действом маленьким солнцем парила сфера.

– Вот и всё, – разнёсся голос Геда Геднгейда, – кончено, колдун.

Он был там, стоял внизу, среди ничтожных останков эмблемы, крохотная чёрная фигурка, опирающаяся на посох. Он не мог управлять Гекатонхейром, потому что чудовище оказалось в ином измерении. Оно было разделено, однако, – не уничтожено, и потому колдун не мог его восстановить. Отпустить тварь он также не мог, ибо не имел шанса вызвать её обратно.

– Кончено, – провозгласила сфера вновь. – Это всё, колдун? Где же твоя Тьма? Где твоя мощь?

Слова полного превосходства прозвучали, и тогда калека внизу, смотревший единственным снулым оком, поднял посох над головой.

– Вот она, здесь. Именем Второго Учителя…

///

Зиру обезумела, ненависть и жажда убийства затмевали все мысли в её голове, заменяли все чувства. Она прекратила быть человеческим существом, став одушевлённым порывом; ни на мгновение не замолкал звон когтей, выл разрезаемый воздух, трещали жилы и лопалась под одеждой кожа. Зиру визжала на пределе сил, и голос её кромсал Синду, когда тот становился слишком напорист, когда ей нужно было спастись от гибели.

Гигант наседало как огненный шквал, его меч жёг, а кулаки били словно молоты, он не боялся её, наоборот, улыбался всё шире, а в глубине глазниц не осталось ничего кроме янтарного пламени. Не окажись её ненависть столь сильна, Зиру сама бы испугалась.

Госпожа убийц металась по узкому пространству моста, то и дело цепляясь за край, проскальзывая снизу и выскакивая с другой стороны, она бросала себя вперёд как пушечное ядро, врезалась в гиганта, впивалась великолепными когтями и рвала кольчугу, ткань под ней, добиралась до плоти ненавистного убийцы. Она уже слизнула его кровь с когтей раз, – ошпарилась, по жилам ублюдка бежал кипяток, а из пасти шёл пар!

– Всё равно убью!

Он едва успел защититься от потрошащего вскрика, подставил правое предплечье, на котором появился новый шрам, крутанулся и завертел мечом, возобновляя щит огня. Мост дрожал под его шагами, а слуги всё ещё не нашли черновик. Они не помогут, если она не попросит, а она не попросит, потому что отомстить за отца, – это её, верной дочери долг. И счастье.

Крохотная часть рассудка, не поддавшаяся лихорадке боя, с горечью признавала, что не сможет одолеть его. Не по силам. А ведь он даже ещё не прибегал к магии. Просто не считал её достойной, играл в воина…

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Два вскрика он отбил мечом, третий проскользнул мимо вращающегося клинка и разбился о браслет, что ублюдок носил на левом запястье. Зиру поняла, – единственный шанс для неё сейчас, прибегнуть к иной силе. Взглянуть ему прямо в глаза! Вблизи, чтобы плёнка гнева не защитила разум! Поймать в ловушку! Страх сделает то, что не смогла гномья сталь!

И она бросилась на высшем пределе возможностей, превратилась в росчерк, позабыла об усталости, об ожогах, о лопнувшей коже и сгоревшей одежде. Она поймала клинок левой ладонью, четыре когтя правой вонзила ублюдку в плечо, скрежетнув по костям, а потом она оплела ногами его талию и сдавила, словно страстная любовница. Их глаза оказались на одном уровне, так близко, что Зиру могла увидеть две янтарные звезды в каймах налитых кровью сосудов, а её враг увидел меняющие форму и цвет маслянистые пятна, водившие хоровод на поверхности склер, безумно притягательные, и пугающие.

– Теперь ты мой…

Она смотрела изо всех сил, затягивая Синду в мир его страхов, но он… Свободная рука убийцы приобняла Зиру за поясницу и прижала к торсу. Он надавил так сильно, что вопль женщины унёсся в потолок и пропал там без толку. Её хребет сломался, а рука, твёрдая как железо продолжала давить.

Пальцы разжались, освобождая огненный меч. Гигант наконец отпустил Зиру, та упала, ослеплённая болью, почти ничего не понимающая, но всё равно попыталась ударить, протянула левую руку с когтями. Он перехватил запястье, наступил на плечо, ломая ключицу и рёбра, дёрнул! Больно! Как же больно! Ублюдок хотел вырвать протез целиком, но не смог, – локтевой сустав лопнул.

Тем временем слуги нашли нужное зеркало и достали черновик.

///

– Вот она, здесь. Именем Второго Учителя ты падёшь, – прошептал колдун.

Гед Геднгейд вновь создал проекцию своего облика под сферой. Наконец эмблема оказалась заперта, и кто бы знал каких сил стоило держать её в зеркальном хранилище. Однако же появилась иная беда, – артефакт великой мощи, Опора Сильных. Из поколения в поколение он менял хозяев, забирая у каждого частицу могущества, превращался в оружие немыслимой силы… пока не был отвергнут.

Гнев, что испытывал посох Архестора, поднимался к небу столбом алой энергии, он жаждал мести и когда колдун ударит, Гед падёт. Если бы не помощь родного дома, помощь Керн-Роварра, он не смог бы и того, что уже удалось. Бесплотность делала величайшего среди волшебников калекой, четвертинкой себя прежнего, и сейчас, он со всем присущим самообладанием признавал, что дальше сражаться не сможет.

– Подумать только, какая невыразимая сила, – сказал Геднгейд. – И всего в одном артефакте. Сразу видно, что ковал его не кто иной как сам Архестор, Господин Битв.

– Сейчас ты почувствуешь её на себе, – прошептал колдун.

Геднгейд почти не обращал на него внимания, видел только, что у этого несчастного вместо полноценной души огрызок, половина, быть может.

– Что ж, я умру, – вздохнул великий, – раз таков мой жребий. К тому же, я и сам не против принять смерть.

– Почему?

Он пожал бесплотными плечами:

– Мало в мире вещей, которые вызывают во мне жгучую нелюбовь. Одна из них, – глупость. Я ненавижу её в других и презираю в себе. Три века назад я совершил непростительную глупость, отвергнув сию мощь и возмездие неминуемо. Давай же, бей.

Набалдашник, украшенный рогатой змеёй, указал на Геда.

– Скольких проблем удалось бы избежать, – продолжал хозяин долины, глядя смерти в глаза, – с таким оружием я одолел бы даже Господ, одержал величайшие победы в мире, повторил подвиг самого Джассара Ансафаруса. Может, даже стал бы новым Абсалоном.

Посох в руке колдуна дёрнулся, его энергетическая сигнатура изменилась. Самую малость сперва.

– Как звали посох Джассара? – задумчиво спросил Гед Геднгейд. – Кажется, тоже Опорой. Верно, так и звали, Опора Джассара. Воистину, не звучное имя делает артефакт великим. Твой посох получил от создателя имя Опора Сильных и только сильные вправе его направлять. Что ж, сейчас ты сильнее меня, колдун, даром что я истинный архимагистр. Всё правильно, неси своё возмездие. Глупость должна быть наказана.

Посох дёрнулся сильнее, пальцы колдуна едва удержали древко.

– Я знаю, что ты делаешь, – прошептал он едва слышно.

– Для этого не нужно быть хранителем императорской библиотеки, всё ведь просто.