– Собирайся быстрее! – подгонял меня Володислав, явно недовольный тем, что не ему приведется сообщить эту новость своему противнику и насладиться первым всплеском ужаса в его глазах.

Сигге Сакс уже ушел. Перстень Уты он оставил мне – без него Мистина не поверит. Сказал, чтобы я не волновалась: они с товарищами будут ждать перед воеводской избой, прямо за дверью, и спасут меня от гнева Мистины, если тот окажется слишком уж силен.

Да если бы это могло меня успокоить!

* * *

Володислав велел оседлать лошадь, но я пошла пешком. Тогда он послал двух челядинов следом, которые вели лошадь за мной.

Сначала я шла медленно, едва переставляя ноги, будто страшная новость мешком лежала у меня на плечах. Потом почти побежала, пытаясь рассыпать по дороге свою внутреннюю дрожь. И только увидев ворота Свинель-городца, поуспокоилась и пошла обычным шагом.

Там я сразу направилась в воеводскую избу. Мистина был в гриднице, но я велела позвать его сюда. Вошел он с удивленным лицом: никак не ждал, что после недавних событий Володислав отпустит свою княгиню в «русское гнездовье». А для меня наше похищение с зажинок уже стало далеким, полузабытым и почти неважным, как позапрошлогодняя Коляда.

Не мямлить! За время пути мысли мои отчасти прояснились, я призвала на помощь память всех своих предков и приказала себе: говори быстро и ясно. Причитать не надо.

Когда Мистина подошел поцеловать меня, я только сглотнула и не пошевелилась.

– Я очень дурную новость принесла, – сказала я, когда он сел напротив и вопросительно на меня уставился, сцепив руки между колен. – Очень дурную.

Его взгляд стал серьезным и пристальным.

– Ты же знал, что они не успокоятся, да? Они… – Несмотря на всю решимость, мне пришлось еще раз набрать воздуху в грудь. – Они захватили Уту с детьми и отроками в залог и держат в Малин-городке.

– Захватили? – медленно повторил Мистина.

– Да. Вчера. В лесу. Когда после ночевки подъезжали к Малину. Гвездобор со своей дружиной устроил засаду и пригрозил перестрелять детей, если отроки не бросят оружие. Ута приказала слушаться. Они все невредимы! – поспешно добавила я. – И она, и дети, и Соколина, даже все отроки. Их держат в Малине, в святилище. Но Гвездобор прислал передать тебе… – я снова глубоко вдохнула, – что люди, к ним приставленные, убьют всех, детей и женщин, если только заметят под стенами подозрительное движение.

Мистина промолчал, и эти несколько мгновений показались мне очень-очень долгими. Сигге Сакс, кажется, плохо знал его, если ожидал дикой вспышки гнева. А может, из иных соображений не пустил сюда Володислава…

– Кто – сказал – тебе – об этом?

Мистина произнес эти слова, казалось бы, обычным тоном, но каждое было будто отрублено топором и падало мертвым.

– Гвездобор прислал человека к Володиславу. – Меня научили, что отвечать.

– А откуда я знаю, что это не брехня? – Он сказал похуже, обычно он при женщинах не употреблял таких слов.

– Вот.

Я протянула ему кольцо и положила в подставленную ладонь.

Уж, конечно, он узнает собственный подарок. С которым иначе, чем рассказано, Ута не могла расстаться. Мистина как будто слышал где-то очень далеко: «Если не дашь кольцо, придется отрезать по кусочку от ваших ребятенков и послать»… Еще хорошо, что это всего лишь кольцо! Без пальца…

Осознание обрушилось, как большой тяжелый камень. Черный. Потом этот камень быстро разросся в груди, вытянул всю кровь из сердца, все тепло жизни из тела.

Древляне…

– Чего они хотят? – Мистина не поднимал глаз от кольца, будто никогда не видел этакой чудной ромейской диковинки. Потом взглянул на меня: – Ведь не только отомстить?

– Нет. – Под его взглядом я снова задрожала. В нем не было угрозы, но отражалось все то ужасное будущее, какого я не хотела видеть. – Они сказали, это чтобы ты еще раз подумал… ну, когда Володислав предлагал тебе… стать его воеводой. Они сказали, как только ты поклянешься служить ему, тебе вернут жену…

– А детей все равно не вернут, – закончил он, хотя этого я не собиралась говорить. – Я бы на их месте не вернул. Прятал бы где-нибудь до тех пор, пока война не кончится. А потом убить всех разом – тех, кто уцелеет.

Он говорил об этом почти буднично. Ему ли было не знать, как делаются такие дела!

И он сказал «пока война не кончится» так, будто война уже началась.

Мистина замолчал, глядя перед собой. Всю жизнь он был отважен и верил в свою способность победить в любых условиях. Но сейчас будто сами суденицы раскрыли перед ним оконце в его будущее, и он с ледяной невозмутимой ясностью осознал: судьба толкнула его на дорогу, где «убиту быть». Сколько он ходил вокруг проклятого камня, все надеясь, что голос из-под земли скажет нечто более утешительное! Но нет. Все три дороги ведут к одному и тому же исходу.

И единственное, что ему теперь доступно, – это по примеру своих северных предков встретить злую участь с таким мужеством, чтобы ему позавидовали и более удачливые.

* * *

Пройдя мимо замершей на скамье Предславы, Мистина толкнул дверь и выглянул. Звать никого не пришлось: они все сидели и стояли уже здесь, под навесом избы: Сигге Сакс, Эльдьярн Серебряная Борода, Эллиди, Туробор, Несветай. Его напряженный и одновременно отрешенный взгляд встретился с их выжидающими взглядами. Потом он кивнул. Не нужно было спрашивать вслух: «Вы уже знаете?» И отвечать: «Мы все знаем».

Мистина повернулся и пошел назад в избу; пятеро старших оружников покойного Свенгельда прошли за ним и плотно закрыли за собой дверь.

Увидев Предславу, мужчины приподняли брови, но ее застывшее лицо, будто щит, отразило стрелы этих взглядов. Она сидела на скамье, сложив руки, не шевелясь, будто каменное изваяние, и всем видом выражала решимость не двигаться с места, даже если загорится изба.

Сигге Сакс отвел от нее глаза и снова посмотрел на Мистину. Приняв это как знак, прочие забыли о Предславе. Ее присутствие больше не имело значения.

– Кто-нибудь был на Малин-горе, видел святилище изнутри? – спросил Мистина вполне обычным голосом.

– Тебе ведь передали, что детям отрежут головы сразу, как только увидят возле валов хоть одного из твоих людей? – Сигге Сакс вновь бросил беглый взгляд на Предславу.

– Но им не обязательно видеть моих людей. Я не был на Малин-горе, но повидал немало таких мест.

– Мы не станем в этом участвовать, – прямо заявил Эльдьярн. – А без нас у тебя не хватит людей.

– Мы считаем, что Володислав хорошую долю предлагает, – добавил Эллиди. – Мы готовы быть его дружиной. А ты будешь нашим воеводой.

Мистина отвел глаза. Теперь он понял все до конца. Вот откуда Гвездобор малинский узнал о поездке его семьи и успел подготовиться. Ранобор и отроки не просто сдались, попав в засаду. Они сами привели в засаду его семью! Просто сдали на руки древлянам! И сделали это потому, что им предложение Володислава понравилось. Он, Мистина, его отверг. И они нашли способ его заставить. Очень легко нашли. Потому что он слишком полагался на их верность… кому? Памяти его отца? Ему-то, Мистине, они никаких клятв не приносили. Они даже хотели, но он не принял. Потому что в таких случаях вождь и дружина взаимно обмениваются клятвами. А Мистина точно знал: он не сможет дать им то, чего они хотят.