«Если я так нехороша, то зачем вам понадобилась?!» — резонно могла бы спросить Маша, но, увы, ей мешал кляп. Из-за него даже поплакать вдоволь не получалось: от слез мгновенно закладывало нос, а как прикажете дышать, если рот заткнут? Погибнуть настолько нелепой смертью от удушья Маше, невзирая ни на какие жизненные невзгоды, вовсе не хотелось, поэтому она решительным усилием воли взяла себя в руки и попыталась построить план побега.

Получалось, честно признаться, скверно. Для начала неплохо было бы освободиться, но связали Машу на совесть. Вот Весь (при воспоминании о предателе девушка скрипнула бы зубами, если бы могла) — тот бы вывернулся, Маша помнила — они с Рахханом-Хо травили байки о том, как вернее обмануть врагов, если они тебе руки вяжут, как мышцы напрячь… Жаль, ей ничего подобного не пришло в голову в критический момент! Да и всё равно, проделывать это надо умеючи…

Может, будь с ней книга, она подсказала бы что-нибудь, но бесценный том, увы, остался на телеге. Что с ним теперь сделает предатель? Наверно, выкинет в придорожную канаву, а то на растопку пустит или продаст кому-нибудь, выдаст за фолиант из заморских стран и даже не слишком соврет при этом!

Книгу Маше было жаль даже сильнее, чем себя, и из глаз ее снова закапали слёзы. Заставив себя успокоиться, девушка принялась рассуждать дальше. Итак, книги нет, молота тоже — всё досталось мерзкому угнетателю. У Маши есть только то, что на ней надето, да вот еще пара мелких монет в кармане. Даже если удастся скинуть веревки и задать стрекача (а ведь догонят, она-то пешая, а охранники на хороших лошадях!), далеко ей не уйти. Она знала: в этом мире за всё нужно платить, никто не накормит тебя задаром, не пустит переночевать… Или деньги гони, или отрабатывай! Раххан-Хо рассказывал, что порой нанимался дрова колоть или воду таскать, чтобы оплатить ужин и ночлег. Работы Маша не боялась, вот только с нее могли потребовать совсем иной платы, а это девушку не устраивало. Ладно, что загадывать, если она всё равно не может убежать!

«Что же делать? — в отчаянии подумала Маша, когда возок в очередной раз тряхнуло на колдобине, и она стукнулась головой о скамейку, да так, что искры из глаз посыпались. Видно, поэтому ее и озарило: — Да пока ничего! Стану лягаться и кусаться — пуще прежнего свяжут да еще побить могут, или закроют где-нибудь. Тогда уж точно не убегу… Но как же! — возмутилась она. — Меня, как бесправное животное, тащат в постель к какому-то… Властителю, а я даже сопротивляться не должна, так, что ли?! Я же общевистка, а не забитая женщина из гнилого капиталистического общества, которую за человека не считают! Я так не могу!.».

«Раз ты общевистка, — возникло вдруг в голове, будто произнесенное уже знакомым брюзгливым голосом, — то и веди себя соответственно! Хватит сопли распускать, головой подумай! Она у тебя не только для того, чтобы косы носить!»

Маша похлопала глазами. Что же, выходит, книга может говорить с нею на расстоянии? Мудрость Вождя по-прежнему с ней? Наверно, книга не так сильна теперь, когда они с Машей порознь, но вдруг подскажет что-то?..

«Настоящий общевист — не тот, кто сдуру за убеждения на смерть пойдет, — поучал тем временем голос, — а тот, кто и сам жив останется, и врага победит! Даже если временно придется поступиться кое-чем. Ясно тебе?»

«Но как это? — поразилась Маша. Книга говорила какие-то слишком уж странные вещи. Девушку всегда учили, что предать веру в общевизм, свои убеждения — это хуже смерти, лучше умереть, чем сделать это! — Разве можно?.. Я думала…»

«Меня слушай, дурья твоя голова! — взорвалась книга. — Думала она… Индюк вот тоже много думал, да в суп попал! Не перебивай, а то времени не хватит… Значит, так. Сперва узнай, что этим людям от тебя надо, поняла?»

«Я и так знаю, — ответила Маша мысленно. — Этот вот… Ферий сказал, что я их господину приглянулась. А значит…»

«Где бы его господин тебя увидел? — фыркнула книга. Девушке показалось, что в ее речи проступают какие-то иные интонации, тоже знакомые, но… Наверно, почудилось. — На ярмарке, что ли? Или на постоялом дворе? Не было там ни одной благородной морды, они по таким местам в одиночку не шляются, а если б со свитой кто прибыл, все бы заметили, и ты тоже! Бывают, конечно, такие, что переодеваются простолюдинами и приключений ищут на свои… гхе… головы, но такой бы тебя сам уволок, а не слуг послал. Значит, что?»

«Что?» — не поняла Маша.

«Значит, не видел тебя хозяин этого Ферия! — окончательно обозлилась книга. — Тогда выходит, он это или по собственному почину затеял, либо по приказу. По своей воле такие шагу не ступят, значит, есть указание — к хозяину девок тащить. Наверно, не абы каких, а определенной внешности или еще что…»

«Он сказал, что хозяин дикарок любит», — вспомнила Маша.

«Ну вот! — обрадовалась книга. — Уже что-то! Ты, прежде чем кулаками-то махать, выясни, что к чему. Вряд ли тебя сразу к хозяину поволокут, сперва наверняка объяснят, что к чему и как себя вести надо. Да и вряд ли этот благородный на таких зачуханных падок, — и снова Маше почудились знакомые интонации в картавом голосе книги, — а у тебя вон вся физиономия урёвана, хотя бы умыться-то велят! А ты помалкивай, слушай и примечай, по сторонам смотри, где входы-выходы, где стража стоит, где конюшни, где кухня… Мозги-то у тебя есть, вот и поработай ими, если не хочешь Властителя ублажать! Ясно?»

«Ясно! — у Маши полегчало на душе. Всё-таки не зря она верила в мудрость Вождя! — А ты?.».

«А я пока помолчу, — ворчливо ответила книга. — Посмотрю, не ошиблась ли в тебе!»

Маша хотела было сказать… подумать, то есть, что не уронит чести единственной представительницы общевизма в этом мире, но в этот момент кучер протяжно закричал на лошадей, и возок остановился. Заскрипели ворота, колеса затарахтели по камням — двор оказался вымощен булыжниками, послышались голоса челяди… Маша почувствовала, как по спине забегали мурашки. Что дальше-то будет?..

— Никак, господин Ферий припожаловали! — раздался громкий женский голос. Звучал он насмешливо, и управляющий почему-то подобрал ноги под сиденье. — Долгонько вы катались!

— Сколько надо, столько и катались, — огрызнулся управляющий, выбираясь из возка. — Ну, что скажешь? Эта, что ли?

Чья-то крепкая рука взяла Машу за подбородок, приподняла ей голову. Девушка успела увидеть засученные рукава и белоснежный фартук.

— Она самая, — удовлетворенно сказала женщина. — И от вас, господин, толк бывает!

— Ты говори, да не заговаривайся! — прошипел тот. — У, я тебя!..

— Но-но, вы руками не больно-то машите, господин хороший! — с Машиного места видно было, как женщина уперла руки в крутые бока и начала наступать на щуплого Феерия. — Это я вас еще похвалила по недогляду! В каком виде девку привезли, а? Она вам что, свинья на продажу, чтоб так вязать? Вы б ее ещё на веревку привязали да за возком по дороге тащили!

— А стоило бы! — визгливо ответил Ферий. — Драчливая девка-то попалась, а кулачищи у нее сама посмотри, какие!