удара в неё и выстрелил. Пуля с короткого расстояния прошила доски двери и попала в «живой» таран, отбросив беса в сторону.

Вадим перезарядил оружие. Прогремел второй выстрел, и снова попадание в цель подтвердил визг подстреленного. Однако обезьяноподобные не прекратили атаковать дверь, к тому же, теперь они могли не только чувствовать, но и видеть сквозь отверстия свою добычу. Следующий выстрел тоже попал, два других прошли мимо, потом снова в цель. Стая основательно поредела. Сделав ещё один точный выстрел, Вадим решил, что на этом хватит, и пора герою сразиться лицом к морде со своим врагом. Да и пороха уже откровенно жаль на этих недомерков.

Распахнув дверь, он успел упокоить сразу двоих, пока остальные не сообразили, что можно атаковать. Их осталось всего три особи, и они тотчас набросились на него. Вадим тут же нырнул обратно в избу, и зомби, появившийся в проёме, оказался насажен на фламберг, как бабочка на булавку. Пробив его грудь, Белозёрцев провернул в ране клинок и вырвал меч из тела. Бес упал, уступив место следующему, что тут же лишился головы.

Добив напавшего, Вадим вышел и развалил пополам последнего мертвяка. Бой закончился, воцарилась тишина. Оглянувшись, Вадим больше никого не увидел, видимо остатки стаи пришли сюда, чтобы ему отомстить.

Забрав пищаль, он быстро побежал вдоль короткой улицы, стремясь уйти подальше от проклятой деревни. Вскоре последние домишки скрылись за линией горизонта. Тогда Белозёрцев остановился и повалился прямо на траву, отдыхая от сумасшедшего утреннего забега.

Что тут скажешь? Утро выдалось на славу! Прохладное, туманное утро обычно предвещало жаркий день, но для уже взмокшего Вадима жара началась значительно раньше. Поднявшись с измятой травы, он закинул походный мешок за спину и пошёл в обход засеки.

Обходить пришлось долго, временами он даже полз, скрываясь в траве. Наконец, обойдя заставу, направился в Калугу, зайдя с другого входа, а не с главного, как в первый раз. После долгих препирательств с охраной его всё же пропустили, и серебро немало этому способствовало. Белозёрцева даже не досмотрели. Воистину серебро очищает раны! Путь парня лежал на постоялый двор, но на полпути он передумал туда идти. Остановившись на улице, Вадим отошёл в сторону и глубоко задумался. В памяти всплыли слова иноземца-купца, что говорил о торговце, желающем нанять отчаянную охрану.

Видимо стоило наведаться к этому купцу и узнать: в силе ли ещё его предложение? В том, что это будет самым разумным вариантом, Вадим не сомневался. В любом случае, из Калуги ему нужно сматываться. Рано или поздно Питирим начнёт его искать или увидит ненароком на улицах. Пойдут разные слухи, и то, что все погибли, а он нет, породит очень много вопросов к нему. И, как правило, после подобных вопросов долго не живут.

Как погибли? Из-за чего? Почему он выжил? А раз возникнут вопросы у Питирима, то почему эти вопросы не возникнут у стражи. А там всё яснее ясного: дыба, пытки и ещё что похуже. Встряхнувшись, Вадим развернулся и направился к площади. Найдя нужную лавку, он вошёл в неё. Знакомый ему купец-иноземец поднял голову над конторкой.

— Чего желаете?

— Я покупал у вас вот этот пистоль, — показал оружие Вадим.

— Да, я помню. А что с ним, он сломался?

— Нет, с пистолем всё хорошо, я уже успел из него упокоить несколько мертвяков, но я не об этом. Вы говорили, что ваш друг ищет себе людей для охраны?

— Да, так и есть, и он уезжает уже завтра.

— Угу. Я обдумал ваше предложение и решил согласиться. Тем более, мне тоже нужно в Москву.

— Гм, я сегодня же ему скажу, но он захочет увидеть тебя лично.

— Я готов.

— Так, тогда идём прямо сейчас. Он скажет, что есчё нужно будет и, возможно, что ви все будете ночевать у него во дворе.

— Я не против, — пожал плечами Вадим, — я живу на постоялом дворе.

— Хорошо, тогда сходите туда и заберите свои весчи, я успею послать весть, и он будет ждать тебя здесь.

Вадим кивнул и тут же ушёл. До постоялого двора он добрался очень быстро, но, на свою беду, остался пообедать. Он уже заканчивал есть, как хлопнула входная дверь, и на пороге нарисовался знакомый дедок, что работал у Питирима. Вадим едва не поперхнулся пивом от неожиданности и чуть себя не выдал. Афанасий же, переговорив с хозяином, направился в дальний угол и уселся там с кем-то.

Тихонько подозвав к себе девку-разносчицу, Вадим расплатился с ней и, подхватив вещи, покинул постоялый двор, стараясь остаться незамеченным. Заметил его старик или нет, Белозёрцев не понял, но под ложечкой неприятно заныло. Ускорив шаг и путая следы, он быстро пошёл в сторону площади, иногда оглядываясь назад. В лавку он буквально вбежал, краем глаза уловив знакомый силуэт в конце площади.

Здесь его ждали. Иноземцем, собравшимся в Москву, оказался смуглый, несмотря на московский климат, француз. И по внешнему виду он больше походил на суетливого, порывистого в движениях итальянца. Горбоносый, с тонкими усиками и щегольской бородкой, он весьма смахивал на прожжённого авантюриста, и видимо таковым и являлся.

Тряхнув чёрными волнистыми волосами, он на ужасно корявом русском языке проговорил:

— О! Карашо! Вииижу настоящего воиина. Беру!

Собственно, после этих слов Вадиму стало ясно, что он, так сказать, зафрахтован.

— А теперь мне что делать?

— Ити за мной, — ответил иноземец.

— Я бы хотел сначала узнать условия найма и ваше имя, — очнулся от ступора Вадим. Всё же, он был не настолько быстр в решениях, как этот заморский авантюрист.

— Шевалье де Рюзак.

«Угу, Резак, короче», — про себя подумал Вадим.

— А покороче?

— Месье Рюзак.

— Рюкзак?

— Рюзак, — поправил Вадима шевалье. А потом махнул рукой. — Говори, как умеешь. Твой оплата будет шостак в день, идьёт?

— Идиот! — кивнул в ответ Вадим. — Но за мной следят.

— О! А ти мене все болше нравица! — и шевалье добавил что-то по-французски.

Купец-иноземец — владелец лавки рассмеялся и сказал уже по-русски, обращаясь к Вадиму:

— Ми проведём тебя через чёрний ход, и ти переночуешь во дворе дома месье Рюзака. Там есть подходясчий для этого сарай, в нём и заночуешь, вместе со всеми. Едой обеспечит шевалье, ти согласен?

— Какие гарантии, что меня не обманут на деньги или не бросят раненым умирать?

— Никаких! — неожиданно вскричал