Хельке Уиншоу смерила его сердитым взглядом. Кузен раздражал ее. Да и какой он ей вообще кузен? Троюродный, и не по крови, а со стороны ее мужа. И по причине столь дальнего родства их усадили за один стол – какой идиотизм, злилась Хельке. Сэр Питер был постоянно чем-то недоволен и тем самым постоянно привлекал к себе внимание, что, по мнению Хельке, было стратегической ошибкой, когда ты принадлежишь к столь особенной семье. Что до этой рохли, его дочери… м-да, в такой компании тоскливое мероприятие грозило превратиться в совсем уж непролазную тоску. С «родственничками» у Хельке не было ничего общего. Абсолютно ничего.

В оправдание Жозефины следует заметить, что мало кто в этом мире нашел бы Хельке Уиншоу приятной сотрапезницей. Сцеживаемые ею фразы, как и все, чем она владела, Хельке полагала ценным ресурсом, коим не стоит разбрасываться лишь для того, чтобы сгладить шероховатости застольной беседы. Вдобавок, будучи главой ООО «Очистка Уиншоу», она обладала обостренным (хотя и слегка раздутым) чувством собственного достоинства. Фирму она основала собственнолично в память о муже Марке, погибшем в той же резне, что и Родерик с Хилари, матерью Жозефины. Марк нажил состояние, торгуя оружием. Его усилиями многие территории оказались усыпаны неразорвавшимися снарядами (или «взрывоопасными пережитками войны»). Трогательная картина, если удержаться от сарказма: после смерти мужа скорбящая вдова основала организацию по очистке бывших зон конфликта от фатальных обломков некогда кипучей деятельности супруга. Впрочем, Хельке занялась очисткой вовсе не из человеколюбия. Предпринимательский нюх подсказывал: если потворство войнам приносит прибыль, то и уборка после них должна давать приличный доход. Хельке прекрасно понимала, что в очистке от ВПВ царит жестокая конкуренция, как в любом бизнесе, и сразу взяла быка за рога. Она агрессивно билась за долгосрочные контракты в крупных военных зонах типа Ирака и Афганистана, потому что именно там делались большие деньги. Параллельно она не спускала глаз с мелких НКО, специализировавшихся на уничтожении неразорвавшихся снарядов, поскольку этими группами часто руководили молодые идеалисты, не жалевшие времени и сил на поиски менее очевидных участков, нуждавшихся в обезвреживании. Стоило маленькой независимой компании обнаружить такое место и приступить к делу, как «Очистка Уиншоу» сметала их мощным тараном и, выбив из бизнеса, подминала добычу под себя. Через два десятилетия предпринимательской экспансии, приобретения активов и поглощения компаний «Очистка Уиншоу» утвердилась как несомненный мировой лидер в своей области с годовым оборотом в десятки миллионов. А Хельке Уиншоу, по-прежнему не выпячиваясь, скромно стояла у руля.

– Потерпи чуть-чуть, – сказала она кузену. – Что за важность? Это всего лишь еда.

– Грубиянка хренова, – шепнул сэр Питер на ухо Жозефине. – Похоже, ты сегодня вытянула короткую спичку. Наплюй, не обращай на нее внимания. – Заметив тревогу в глазах дочери, он проследил за ее взглядом: Жозефина уставилась на соседний стол. – Что не так? – спросил он.

– Видишь того человека? Толстого, со свиными глазками?

– И что?

– Это тот комик, что оттоптался на мне в своем шоу.

– Правда? Ладно. Попозже я скажу ему пару слов. – И, не успев перестроиться, тем же мрачным, угрожающим тоном повторил свой вопрос: – Где долбаное меню?

Оглядевшись, он заметил официантку с беджиком «Селена» и подозвал ее, желая излить свои чувства.

* * *

Свое появление за столом номер 11 Люсинда оттягивала буквально до последней минуты. Она пришла ровно в 19.29. Но дожидаться ее стоило. С четверть часа Натан напряженно рыскал глазами по залу в поисках признаков грядущего злодеяния, но когда он увидел Люсинду, то все мысли о расследовании вылетели из головы. А попытка скрыть свои эмоции оказалась тщетной. У Натана отвисла челюсть, и он громко ахнул. Люсинда надела простенькое маленькое черное платье и выглядела не иначе как сногсшибательно.

У нее обнаружились руки. Настоящие, человеческие, женские голые руки с локтями и запястьями, подвешенные к паре прелестных белых голых плеч. У нее образовались ноги с икрами, щиколотками и коленками, изящно обтянутыми черным нейлоном. У нее, оказывается, имелась фигура – великолепная женственная фигура, существование каковой ее привычная одежда хранила в строгой тайне. Натан давно знал, что влюблен в Люсинду, и теперь его любовь усилилась и обострилась в миллион раз, а в качестве довеска к неодолимому желанию Натан ощутил такую слабость, что, когда встал, чтобы чмокнуть Люсинду в щеку, у него подогнулись колени, и он испугался, что вот прямо сейчас рухнет на пол.

– Натан, – сказала она, и если только ему не почудилось, то ее голос не был чопорным, как обычно, но почти кокетливым, будто она прекрасно знала, какой эффект произвела, и молча этим наслаждалась.

– Люсинда, – откликнулся он. – Ты выглядишь… потрясающе. – Он длил поцелуй, насколько у него хватило смелости, шалея от гладкой мягкости ее щеки и вдыхая запах ее дразнящих духов с ароматом жасмина и ноткой розы. – Прошу, – он выдвинул ей стул и восхищенно вздохнул, глядя, с какой грациозностью она опускается на сиденье.

Убрав с лица непослушную прядь волос, Люсинда застенчиво улыбнулась знаменитому ведущему ток-шоу на ТВ, сидевшему слева от нее, и Райану Кверки, сидевшему напротив, на другой стороне круглого стола. Ни того, ни другого она не узнала. Натан опустился на свое место справа от Люсинды и налил ей газированной воды.

– О, – сказала она, – кажется, у меня нет меню.

– Ни у кого нет меню, – успокоил ее Натан. – Думаю, наши хозяева подготовили нам маленький сюрприз. – Он посмотрел на часы: – Примерно секунд через десять все прояснится.

И верно, десятью секундами позже случилось нечто удивительное.

Из центра каждого стола исчезла середина – чьи-то невидимые руки вынули центральную секцию, – и в образовавшемся отверстии возникла мужская голова. Шестьдесят мужских голов в центре шестидесяти столов. Их тела под столами скрывали длинные скатерти. Изумленный шепот и восторженное бормотанье кругами растекались по залу.

Голову в столе номер 11 венчала шапка рыжих волос. Голова медленно вращалась по кругу, и каждый из двенадцати гостей почувствовал на себе цепкий взгляд зеленых глаз за массивными очками, придававшими лицу сходство с совой.

– Добрый вечер, – произнесла голова. – Меня зовут Дориан, и сегодня я буду вашим говорящим меню. Я останусь с вами на весь вечер, расскажу о блюдах и отвечу на все вопросы, с ними связанные. Боюсь, я не могу разговаривать с вами ни на какую иную тему. И, как ни печально, мне не позволено отведать вкуснейшей еды и напитков, что вам вскоре подадут. Однако не жалейте меня, за эту работу мне хорошо платят, и домой я понесу увесистый пакет с тем, что вы не доедите. Итак, хватит пустой болтовни, давайте-ка я лучше познакомлю вас с первым блюдом сегодняшнего деликатесного smorgasbord[17]. Леди и джентльмены, настройте ваши нёба на потрясающие amuse-bouches[18] от нашего шеф-повара!