— Предохраняться?

— Маладэц! Этот слов! Пэрдохранат нада. Я, говорыт, знай как. Мой пэри чут с ума нэ сошол. Как, спрашивай? Чай, говорыт. До или послэ? Вмэсто, говорыт. И опят суда смотрыт. — Сайд демонстративно уставился на свой пупок.

— Так до сих пор и сидит?

— Так и сидыт! Зачэм вобщэ прышол — нэ панимай! То нэ надо, это нэ надо!

— Ай да Нучард, — засмеялся Кирилл, — ловко придумал.

— Ты его знай?

— Спрашиваешь!

— Забэри! Бэзнадэжный клиэнт.

— Что значит — забери, — возмутился Кирилл. — Он что, вещь какая? Да и не пойдет Нучард никуда баз своего воспитанника. За ним и пришел.

— Кито воспытанык?

— Думаю, тот, к которому очередь выстроилась.

— Вах, почэму нэ сказал? Тожэ бэзнадэжный! Я его пугай: сэйчас муж прыдэт! Он смэйся. С пэри прыг! Нога потолок дырка дэлай!

— Крут наш Дим, — удивился Кирилл. Ему еще не приходилось встречаться с послушником в спарринге, но он как-то машинально предполагал, что ученик должен быть слабее учителя. А возможности Нучарда герой Эвритании уже знал. — Одного не пойму. Чего твои бабы взбесились? Мужики вроде в храме есть.

— Мужчина половин, — показал направо Сайд. — Жэнщина половин, — указал он налево. — Вмэстэ нэлзя. Клиэнт плохо обслуживай. Магий… — ткнул себя пальцем в грудь хозяин храма.

— Хитер, — одобрил Кирилл, — а философ, лысенький такой, тоже ничего не боится?

— Ошибка дал, — честно признался Сайд, вторично наполняя кубки. — Пьяный — какой страх? Вина дава-а-ай, дава-а-ай… Вах! Маладэц! Хароший идэй дал!

Сайд скатился с подушек и нырнул в голубое марево. Кирилл с удовольствием приложился к кубку, с интересом ожидая продолжения событий. Ничего хорошего от них для хозяина храма он не предполагал.

Герой Эвритании угадал. Обратно из марева Сайд вылетел пулей. За ним валила толпа пьяных мужиков — кто по-пластунски, кто на карачках. Один, самый трезвый, был даже на своих двоих. Рванув на груди халат, он выдал краткую, но очень выразительную речь, из которой стало ясно, что они своего клиента в обиду не дадут. Как только обслуживающий персонал удалился, хозяин храма крикнул им вслед, что «всэх пэрэрэжэт», и, удовлетворив жажду мести, вернулся к дастархану.

— Одын надэжд остался, — мрачно сказал он гостю, — малэнкий.

— Лохматенький. Кузей зовут. Верно?

— Вэрно.

— Не советую. Больно будет.

— Э! Клиэнт малэнкий, золота гора балшой. Испугаэца.

— Ну-ну. Флаг тебе в руки и трамвай навстечу. За успех! — поднял кубок Кирилл.

— Спасыбо, дарагой! — Сайд залпом выпил вино и двинулся пугать домового.

Секунд тридцать Кирилл наслаждался тишиной, а затем своды храма огласили вопли. Из марева вылетел хозяин. За ним несся Кузя, яростно размахивая подсвечником. Увесистым. Из чистого золота. Кирилл в прыжке перехватил домового.

— Шеф! Пусти! Душа горит! Он на наше золото покусился, гад!

— Забэри его, — чуть не плача взмолился Сайд. — Всэх забэри! Всэ, что хочэш, тэбэ дам! Лубой жэланий исполну, толко забэри!

— А почему только его желание? — немедленно возмутился домовой. — Я тоже хочу!

— Я тэбэ золото дал?

— А ты его потом заныкать хотел? С тебя желание!

— Исполну, исполну — толко забэри ты их!!! — рухнул на колени перед Кириллом Сайд.

— Да не расстраивайся ты так, заберу. И брать с тебя ничего не буду. Разве вот «открывачку» твою, если не возражаешь. На память.

— Согласэн!!!

— С ума сошел, — яростно зашептал Кузя, — лупи с него на полную катушку!

— А по лбу?

Домовой надулся и нырнул в голубое марево — запаковывать свалившееся на него богатство.

— Благодэтэль, — прослезился Сайд, — чито стоиш? Садысь к столу, дарагой. Уваж хозаин!

— И то верно, у нас еще бутылка вина не открыта.

Сайд намек понял, торопливо сдернул с себя «открывачку» и почтительно поднес ее Кириллу. Герой Эвритании с удовольствием распечатал бутылку и под довольное ржание единорога убрал артефакт в карман.

Вино было великолепное. Чем-то оно напоминало мартини.

— Ну, спасибо, Сайд ибн… и так далее. Пора и честь знать. В гостях хорошо, а дома лучше. Напоследок спросить хочу: откуда у тебя такая симпатичная открывалка?

— А, — небрежно махнул рукой Сайд, — в храмэ валайса. Пустой вэщ. Бэздэлушк.

— Ясненько. — У Кирилла возникли вполне обоснованные сомнения: а такой ли уж хозяин Сайд в этом храме? Однако углубляться он не стал. — Пойду вытаскивать своих обормотов.

Это было проще сказать, чем сделать. С Нучардом, конечно, проблем не было. Он быстро вышел из своего транса и присоединился к Кириллу. Не доставил особых хлопот и Саркат. К тому времени философ уже дрых без задних ног в окружении обслуживающего персонала мужского пола. Нучард подхватил его на руки и оттащил поближе к выходу.

Проблемы начались, когда они стали вызволять остальных членов команды. Доступ в апартаменты Дима перекрывала солидная очередь, в которую дамы, явно сгоряча, пытались поставить Кирилла и Нучарда. Затем опомнились и грудью перекрыли вход в номер неутомимого послушника. Кузя метался среди золотых россыпей, пытаясь затолкать их в плащ Нучарда. Стало понятно, зачем ему потребовалась юбочка Пантейи. Вдоль стены высился ряд мешков — дневной доход от продажи билетов. Первым делом домовой попытался взвалить один из них на монаха, а когда тот категорически отказался, заявил, что с места не сдвинется, пока господа не придумают приличное средство транспортировки честно заработанных им сокровищ до ближайшего банка.

Друид флегматично хмыкнул, молча отнял у Кузи свой плащ и пошел вызволять своего воспитанника.

Кирилл, тоже молча, набил котомку домового благородным металлом, повесил ее ему на шею, и Кузю сразу занесло в сторону.

— Надеюсь, все ясно? Учти: казначей у нас ты, соответственно, и переть на горбу ее будешь тоже ты. Делай выводы.

Юноша пошел помогать Нучарду разбираться с осатаневшими пэри, а домовой сел на котомку и начал делать выводы:

— Нас пятеро. Бабы не в счет, они тут сбоку припека. Им и амулета хватит. А почему пятеро? Этот алкаш прибился к нам с амазонками? С амазонками. Не наш. Мало ли что он дружок Нучарда. У меня этих друзей пруд пруди. Я что, с каждым делиться должен? Короче, четверо. Ежели всю добычу в мешочки затарить — штук сто наберется запросто. По двадцать пять на рыло. Следовательно, каждый из них должен будет возместить мне материальный ущерб… — Кузя долго шевелил губами, прикидывая, сколько он слупит со своих недобросовестных друзей. — Семьдесят пять мешков… Странно, еще из храма не вышли, а уже двадцать пять мешков кто-то заныкал.