том, что не остановили богоотступника, служителя демонов, самоубийственно дерзкого глупца. Вы можете сказать: они не знали, что так будет. Но именно поэтому им предстоит умереть. Чтобы все остальные узнали, запомнили, и чтобы это никогда не повторилось впредь. Все должны выучить этот урок. Прощения не будет. Исключений не будет. Врагам Единого — смерть. Служителям Единого — жизнь вечная.

Дан находит меня взглядом, подмигивает и слегка улыбается. Я сбрасываю с себя очередную волну липкого страха за Варю, за Дана, даже за себя. В голове проясняется. Я продолжаю плавно двигаться вдоль стены туда, всё ближе и ближе к Розену. Я не знаю, что я буду делать, когда окажусь неподалеку. Пробиваться сквозь толпу, перемахивать через столы и бежать к нему? Пытаться зайти сзади? Что? Но сейчас важно делать хотя бы что-то, не поддаваясь панике, которая говорит, что всё напрасно, что надо смириться сейчас, и тогда, возможно, будет не так больно.

- Но Единый милостив, и он готов подарить прощение одному — только одному! - из тех, кто виноват в том, что не остановил Князева, не уничтожил его раньше, сам. Только одному я готов вручить такую возможность. Вы знаете, что нужно для этого сделать, - Розен поворачивается к команде Дана за своей спиной и смотрит на них. - Нужно исправить свою ошибку, сделать то, что не сделали раньше. Убить богоотступника своими руками во славу Единого Бога. Тот, кто сделает это, будет спасён. Ну? Кто из вас достоин жить дальше? Кто сможет искупить свою вину?

Они молчат. Они ничего не могут сделать, но они хотя бы молчат. Молчит Яр, и щека у него слегка дергается. Молчит Варя с этой её вечной загадочной полуулыбочкой.

- Позвольте мне! - кричу я, проталкиваясь сквозь толпу туда, где меня увидит Розен. - Позвольте мне! Я готова.

37. Отсюда

Розен оборачивается, смотрит на меня, и я понимаю, что он видит меня насквозь: мои белыми нитками шитые замыслы, мою нелепую веру в то, что я смогу что-то сделать, если подберусь к нему поближе, мои мечты и страхи, мою неприязнь к нему. Мне хочется упасть на колени и признаться ему во всём, но я чувствую на своей щеке взгляд Дана, и он удерживает меня, хотя ноги и начинают подгибаться.

- Леночка, - ласково говорит Розен. - Ты правильно сделала, что проявилась сама. Конечно, тебе тоже предстояло заплатить ровно ту же цену. И конечно, я бы вспомнил и про тебя тоже. Я рад, что ты это поняла. Иди к нам.

Люди расступаются, давая мне дорогу. Не просто расступаются. Люди шарахаются от меня, как от прокаженной. Я пролезаю под преграждающим мне путь столом вместо того, чтобы перемахнуть через него: экономлю силы. Или просто не смею, не осмеливаюсь при этом сияющем человеке, при жреце могущественного Единого, вести себя вызывающе. Точно, так и буду думать. Я лезу под столом, чтобы как бы заранее преклонить колени перед богом, Дан смотрит на меня и продолжает улыбаться. А Розен продолжает говорить:

- Кто-то может подумать, что это называется предательством: то, что сейчас будет делать Верескова. Но нет, это не предательство, это отречение. Отречение от Князева, от Князя, как они его называют... как вы все его звали когда-то, верно? Отречение от Князя, от его поступков, но также от себя и своей прошлой жизни. Только переступив через собственные запреты, симпатии и желания во имя чего-то большего, во имя необходимости, во имя Единого Бога, можно обрести дарованное им прощение, новую жизнь и нового себя. А потому не бойся, Леночка. Сделай это. Позже ты поймешь, что это был самый счастливый, правильный, важный поступок в твоей жизни.

Вынырнув из-под стола, я выпрямляюсь, но как бы не до конца: голову держу склоненной, по сторонам особенно не смотрю. А чего мне смотреть, я и так примерно знаю, где что. А главное, я знаю, где Розен. Мне бы только оказаться к нему поближе.

- А теперь еще один урок для всех, но особенно для тебя, Глена Верескова, - говорит Розен, и теперь голос его не манит и не поощряет. Он обещает наказание дерзкой зарвавшейся девице, и эта девица — я. - Урок для всех, кто думает, будто можно обмануть Единого! Ваши помыслы открыты для него, каждый из вас не книга даже, а строчка, буква на странице великой книги жизни, которую он читает. Он видит каждого из вас и прозревает целиком. И конечно, тот, кто думает, будто он скрыл свои мысли от Единого, если напялил нелепую восточную защиту разума, обречен.

Я замираю на мгновение, не в силах понять, что делать дальше. Продолжать идти к нему? Но зачем, если Розен разоблачил меня и ждёт моего нападения? Бежать? Но там останутся Дан, и Варя, и все... А потом я делаю шаг вперед, и ещё один, и следующий, и хочу остановиться, но сначала не могу, а потом уже и не хочу. Я иду и чувствую, как сеть на моих плечах, сеть из моих снов, сплетенная руками Джанны, рассыпается в прах, а разум наполняется желанием искупить свою вину перед Единым... перед Розеном... перед ними обоими. Я должна убить Дана, потому что это единственный способ обрести прощение.

«Прости, девочка», - неслышно вздыхает над моим ухом Та-Что-Танцует, и я понимаю, что богини не помогут мне. И уже почти не помню, в чем они должны были мне помочь. Наверное, мне и не нужна их помощь. Мне нужен только нож, убить Дана я смогу и сама.

- На самом деле она не хотела прощения, - говорит тем временем Розен. - Она преследовала свои цели, она замышляла недоброе, возможно, даже хотела убить меня. Но Единый милостив и щедр. Он сказал моими устами, что даст ей прощение, и он даст ей прощение, если она заслужит его. А