Огненному, впрочем, такие тонкости мимики не интересны. - Превзойдет он нас! Победит он всех! А сам в человеческом теле ничему не научился, кроме вранья и ментальных фокусов, да и те протащил с собой контрабандой, только вспомнить оставалось! - Огненный отворачивается и сплёвывает в костёр, и тот взвивается вверх с новой силой, отращивая еще несколько языков пламени.

- Что вы решили? - снова пробует Паучиха, формулируя на этот раз более чётко.

- Он же человек, - весомо роняет Тёмный. - У человека есть душа. Душе положено уйти в Священный Огонь. Так пусть. Дайте его нам, мы отправим его туда.

- Вы не посмеете! - уверенно говорит Розен. - Вы не сделаете этого, потому что иначе никогда не узнаете, каково это — быть богом-человеком. Никто, кроме меня, не сможет рассказать вам этого!

- Какая жалость, - ухмыляется Тёмный. - Но нам не очень интересно.

- Вы решили. Пусть будет так, - говорит Та-Что-Танцует, легко берет Розена за плечи, встряхивает, и в руках ее остается только что-то бесплотное и светящееся, а пустое бездыханное тело падает на еле мерцающий песок. Падает и сгорает в костре, которого здесь нет, но он всё-таки есть. Голова снова начинает кружиться, я закрываю глаза, но тут же открываю их снова, чтобы ничего не пропустить.

Душа переходит из рук в руки, из пейзажа в пейзаж, но остаётся здесь же. Тёмный задумчиво рассматривает светлый комок, держит его на вытянутой руке, поворачивая его так и эдак, потом засовывает руку по локоть в огонь и вынимает уже пустую.

- Каждая душа должна сама выбирать момент, когда она захочет зайти в огонь. Каждая. Но не эта, - говорит он. - Даю зарок: так будет с теми, кто нарушает законы, написанные богами для богов. Ни с кем другим.

Боги Запада коротко кивают богиням Востока и явно собираются прощаться, но тут Огненный спохватывается:

- Подождите. Здесь моя девочка, нам с ней надо поздороваться. Правда, Глена?

Я пытаюсь одновременно кивнуть, отрицательно помотать головой и пожать плечами, а сказать не могу вовсе ничего, язык не слушается. Огненный в два шага приближается ко мне, берет за руку, и огонь в моей крови вспыхивает будто ещё сильнее, чем раньше.

- Руки холодные совсем, - ворчливо говорит он. - Не мёрзни!

И я немедленно перестаю мёрзнуть.

- Спасибо, - говорю я, хотя не понимаю, что именно он сделал, но что бы это ни было, любой жест своего бога следует принять с благодарностью. Я кланяюсь, а когда поднимаю голову, Западных богов уже здесь нет. И Священного пламени нет. Остались только Паучиха, Та-Что-Танцует и мёртвая река Другой Стороны. И я.

40. Перед возвращением

- Мы обещали награду, - говорит Паучиха. - Мы обещали — мы дадим. Но сверх того ты можешь попросить что-то сама. Что-то, что тебе нужно.

Я закрываю глаза и думаю. Что мне нужно? Вагон удачи? Чемодан золота? Библиотеку с тайными знаниями? Всё это неплохо было бы получить. Но есть кое-что, что гораздо нужнее любых суперпризов.

- Есть три вещи, - говорю я. - Три вещи, которые я хотела бы исправить. Я не знаю, могу ли я просить о столь многом...

- Ты можешь просить, - перебивает меня Та-Что-Танцует. - А мы можем отказать, если нам не понравятся твои просьбы. Говори.

- Первая вещь. Я бы хотела убрать вот это, - говорю я, показывая ладонями на свои предплечья, на красную ленту на правой руке и бесцветную на левой.

- Хочешь развод, девочка? - улыбается Паучиха.

- Целых два, - улыбаюсь в ответ я.

- Ну ладно, одного ты не любишь, но почему два?

Я сама чувствую, как перекашивается моя улыбка.

- Потому что... потому что заключая этот брак, я не понимала, что делаю. И Джанна тоже не понимала. Это не было осознанным решением, это вообще не было решением.

Они просто смотрят на меня, ничего не говорят, но в голове сам собой появляется вопрос: да неужто все и всегда полностью осознают последствия, вступая в брак? Нет ведь. У людей бывают для этого разные причины, и брак вовсе не становится недействительным от того, что они не понимали, что творят. Неужели и у меня не получится? Наконец Паучиха спрашивает:

- Ты ведь обещала отвечать за неё перед небом и людьми?

- Да.

- Разве ты не готова отвечать за эти слова? И разве ты не держала слово?

- Ну... какое-то время держала. Но ещё я говорила, что готова отдать ей сердце и взять её.

- И что?

- И это не я была готова. Это было приворотное зелье. И она не сама отдала мне своё, не по доброй воле.

Я наконец проговариваю это вслух. Объясняю себе и всему миру, почему не может быть никакого брака, никакой мистической связи между мной и Джанной. Мы не любили друг друга на самом деле. Разве это не важно?

- Это не важно, - мягко говорит Та-Что-Танцует. - Многие браки заключались вовсе без любви. Но, конечно, с тех событий, что происходят здесь, перед нашим взглядом, особый спрос. Только вот посмотри на свою правую руку, девочка. Какого цвета лента на твоей руке?