— Послушай, мой муж не бегает за юбками, и я очень люблю его. Но временами спрашиваю себя, почему я до сих пор состою с ним в законном браке… Она католичка. — Мейгир испустила еще один вздох, поняв, что скоро домой не попадет. — Итальянка, католичка и практичная женщина. Развод легко не дается.

— Но когда Авано попросил развода, она согласилась.

— Точнее, не стала ему мешать. Это разные вещи.

— Да, но разведенные католички не могут снова выйти замуж, верно? И даже встречаться с другим мужчиной без одобрения церкви.

— Стало быть, она убила его, чтобы расчистить себе путь? Приди в себя, Алекс. Убийство более тяжелый грех, чем развод. Даже для католиков.

— Или кто-то сделал это за нее. Каттера приняли на работу через голову Авано. Это могло вызвать трения. Каттеру понравилась брошенная жена Авано, которой вскоре предстоял развод.

— Мы проверили Каттера вдоль и поперек. Он чист как стеклышко.

— Может быть. Или просто до сих пор у него не было причины пачкать руки… Послушай, мы выяснили, что у Авано были финансовые трудности. Судя по виду его вдовы, это был для нее очень неприятный сюрприз. Если только она не актриса, способная претендовать на «Оскара». Будем исходить из того, что о своих проблемах с деньгами Авано помалкивал. У кого он мог бы взять взаймы? Наверняка не у своих светских друзей, — размышлял вслух Клермонт. — Иначе он не смог бы появиться на следующем благотворительном балу. Он идет к Джамбелли, где пасся уже много лет. К бывшей жене.

— Если следовать твоей логике, то она соглашается, и это выводит Каттера из себя. Или не соглашается, Авано затаивает на нее злобу, и это тоже выводит Каттера из себя. Но от выхода из себя до трех пуль в сердце далековато.

И все же она почесала в затылке. Тут было над чем подумать. Для них могла оказаться важной любая мелочь.

— Думаю, завтра нам стоит побеседовать с Дэвидом Каттером.

Дэвид разрывался между офисом в Сан-Франциско, своим кабинетом на вилле, виноградниками и винодельней. С учетом двух подрастающих детей его рабочий день составлял не меньше четырнадцати часов.

И все же он был счастлив как никогда.

В «Ла Кер» он почти все время сидел за письменным столом напротив своего помощника. Иногда ездил в командировки, чтобы так же сидеть за столом, только напротив кого-нибудь другого. Занимался делом, которое было ему интересно, позволяло пользоваться уважением и хорошо оплачивалось.

Но ужасно скучал, потому что особых мозгов для этого не требовалось.

Индивидуальный подход, который в «Джамбелли — Мак-миллане» не только разрешался, но и приветствовался, превращал каждый день в маленькое приключение. Дэвид занимался теми сферами бизнеса, которые раньше казались ему сугубо теоретическими или канцелярскими.

Розлив, распространение, транспортировка, маркетинг. И, кроме того, сам виноград. От лозы до стола.

А виноградники!.. Какое счастье видеть их раскинувшимися от горизонта до горизонта, окутанными туманом и сумраком долины. Удивительное сочетание света и тени. А когда на рассвете лозы покрывал иней или в полночь освещал лунный свет, это было настоящее волшебство.

Когда Дэвид шел между рядами в окружении извивающихся, как змеи, побегов, вдыхал в себя полный тайны влажный воздух, ему казалось, что он находился в центре ожившей картины. Картины, которую он писал собственноручно.

Тут была романтика, о которой он совсем забыл, запертый в стальном и стеклянном Нью-Йорке.

Однако его домашний уклад еще не устоялся. Тео бунтовал и не желал соблюдать распорядок дня. Дэвиду начинало казаться, что мальчик не сможет прижиться здесь.

«Каков отец, таков и сын», — часто думал Каттер. Но постоянные стычки начинали ему надоедать. Дэвид не мог понять, почему его собственный отец не запирал своего мрачного, упрямого, несговорчивого отпрыска на чердаке и не держал его там до совершеннолетия.

Впрочем, с Мадди было не легче. Казалось, она перестала мечтать о кольце в носу. Теперь ей приспичило выкрасить волосы в полоску. Дэвида ставило в тупик, почему нормальный ребенок стремится делать со своим телом столь странные вещи.

Он не имел представления об образе мышления четырнадцатилетней девочки. И сомневался, что хочет иметь это представление.

И все же дети постепенно осваивались. Обзаводились друзьями. Входили в ритм новой жизни.

Дэвиду казалось странным, что Тео и Мадди никак не комментируют его связь с Пилар. Обычно они безжалостно дразнили отца, когда тот отправлялся на свидание. Может быть, дети считают их отношения сугубо деловыми? Дай-то бог…

Каттер понял, что грезит. Такое бывало каждый раз, когда он думал о Пилар. Он покачал головой и заерзал в кресле. Давать себе волю было нельзя. Через двадцать минут ему предстояло совещание с заведующими отделами. Надо было просмотреть свои заметки.

И именно в этот момент к нему нагрянула полиция.

— Детективы… Чему обязан?

— Хотим отнять у вас несколько минут, — сказал Клермонт. Тем временем Мейгир осматривала кабинет и изучала вид из окна.

— Несколько минут у меня есть. Присаживайтесь.

«Просторные, мягкие кожаные кресла, — подумала Мейгир. — Просторный, хорошо обставленный угловой кабинет с большими окнами, откуда открывается потрясающий вид на Сан-Франциско. Типичный кабинет удачливого бизнесмена. Кремово-красноватые тона и письменный стол красного дерева. Очень по-мужски».

Интересно, что здесь было первичным? То ли человека подбирали под кабинет, то ли наоборот.

— Я догадываюсь, что это имеет отношение к Энтони Авано, — начал Дэвид. — Как идет следствие? Есть что-нибудь новое?

— Дело не закрыто, мистер Каттер. Не могли бы вы рассказать о своих отношениях с мистером Авано?

— У нас не было никаких отношений, детектив Клермонт, — сухо ответил Дэвид.

— Вы оба являлись руководящими сотрудниками одной и той же компании и работали в одном здании.

— Очень недолго. Я пришел к Джамбелли менее чем за две недели до убийства Авано.

— Но за пару недель у вас должно было сложиться о нем какое-то впечатление, — вставила Мейгир. — Вы встречались, вели деловые беседы…

— Вы так думаете? Встретиться с ним по-настоящему я не успел. А беседа у нас была только одна. Во время рождественского праздника. Как раз накануне его убийства. Тогда я впервые увидел Авано, но времени для серьезного разговора не хватило.

«Он ни словом не упомянул о своем впечатлении, — подумал Клермонт. — Любопытно…»

— Почему вы с ним не встретились?

— Из-за несовпадения расписаний, — любезно ответил Каттер.

— Его или вашего?

Дэвид откинулся на спинку кресло. Ему были безразличны как вопросы полицейских, так и их выводы.