— Ты не отдал мне это сраное досье, которое ты собрал на меня! — раздался из коридора пьяный голос Марго. — Я выполнила условие, твои гребаные деньги к тебе вернулись, ты снова в шоколаде, а я, как обычно, в полном дерьме! Отдай мне все — и фотографии и негативы! Все, что у тебя есть!

Андрей вошел в комнату, втащил за собой Марго:

— Теперь вам достаточно доказательств?

Марго моментально оценила ситуацию. Но она была слишком пьяна, чтобы сразу что-то придумать.

— Свинья! — завопила она и вцепилась Андрею в волосы. — Ты же мне обещал!

— Ты мне тоже много чего обещала! — Андрей одним движением отбросил ее на диван.

Марго тут же вскочила на ноги:

— Папочка, не верь! Это все неправда! Это фотомонтаж! Он шантажировал меня, заставляя делать все так, как он хочет, он заставлял меня ложиться в постель со всеми этими людьми, он говорил, что иначе покажет всю эту мерзость тебе, и тогда ты обязательно меня бросишь! Я боялась, папочка, ты же знаешь, как я тебя люблю! Ну поцелуй свою любимую девочку, скажи, что ты не веришь ни единому его слову! Я люблю тебя, папочка!

Иван Алексеевич стал медленно заваливаться на бок. Лицо его покраснело, на губах выступила пена.

Марго заткнулась на полуслове.

— Что с ним?! — взвизгнула она, но Андрей уже набирал номер «Скорой помощи».

Ирина вошла в квартиру и наткнулась на сияющего Игоря. Ее все еще трясло, визитная карточка Ивана Алексеевича отправилась в мусоропровод, перед глазами все время маячили страшные стены психиатрической больницы, распластанные на серых простынях изуродованные тела, сумасшедшие лица с немым призывом о пощаде, и вид счастливого мужа стал последней каплей. Ирина бросила сумку в угол и разрыдалась.

— Что с тобой, моя хорошая? — подскочил Игорь, заботливо снимая с нее плащ, расстегивая сапога, проводя в комнату и усаживая на диван. — Все-все, не плачь, уже все закончилось, я с тобой, никогда больше тебя не брошу, я понял, что ты значишь для меня, ты мне нужна больше всех на свете, единственная моя, моя хорошая…

Игорь гладил ее по волосам, как маленькую девочку, покрывал мелкими поцелуями лицо, вбирая губами текущие по щекам слезы.

— Прости меня, моя хорошая, за то, что я причинил тебе столько боли… Я так себя за это ненавижу.. Не плачь больше, не надо… Я обещаю тебе, что сегодня ты плачешь последний раз в своей жизни… Ты же мне веришь?..

Ирина отрицательно замотала головой и убрала от себя его руки:

— Я сегодня подала на развод…

— Что? — Игорь даже подскочил. — Какой развод?! Ты что, сошла с ума?! Завтра же поедем и заберем твое заявление! У меня контракт на сто тысяч баксов и альбом в Голландии! Такой шанс выпадает только раз в жизни!

— Контракт? — Ирина подняла заплаканные глаза.

— Да! Сегодня утром мы с Карлом его подписали! Ирка, ты только представь себе: мы едем в Голландию!

— А при чем здесь я?

— Ты включена в него тоже, как переводчик! С оплатой и прочим! — Игорь стремился ошеломить Ирину, благоразумно умолчав, что ее присутствие в качестве переводчика является обязательным условием контракта.

Игорь взахлеб рисовал перед Ириной радужные перспективы их будущего, а она, вытирая все еще текущие слезы, грустно думала о том, что сказок в этой жизни не бывает и за все хорошее надо платить сторицей, она чувствовала себя Золушкой, вернувшейся с бала и обнаружившей, во что превратилось ее платье и все, что ее окружало, и сам бал оказался призрачным виденьем, счастливым безоблачным сном, навеянным легким ветром… А наяву — реальная угроза быть заточенной в загородной психушке, присутствие Андрея в квартире его жены, Игорь со своими радужными прожектами… Неужели действительно человек в этом мире может быть счастлив только после смерти? От этой мысли Ирине стало совсем плохо. Неужели все мы не заслужили земного счастья? Ведь не зря во все века говорили о счастливой любви… Хотя, наверное, о несчастной говорили еще больше… Вспомнить классику — Ромео и Джульетта, Дездемона и Отелло… Вся состоявшаяся любовь заканчивалась очень печально… А сколько было любви неразделенной?.. По ее вине рождались и умирали произведения искусства, строились и разрушались империи, гибли десятки и сотни людей — и все только потому, что человечество во все времена стремилось любить и быть любимым… Наверное, действительно это чувство из разряда несбывшихся надежд и мечтаний, сказочка, которую люди придумали для собственного успокоения… Чтобы на смертном одре можно было сказать себе — не повезло в этой жизни, значит, любовь затерялась где-то в пространстве и веках и в следующей жизни я ее обязательно встречу… Тогда не так страшно умирать… «Прощай, — шепнула Ирина ускользающему видению своего счастья. — Встретимся в другой жизни… Если это действительно была любовь… И если это еще будет нужно нам обоим…»

— Ты поедешь со мной? — в который раз спросил Игорь.

— Да, — грустно и тоскливо ответила Ирина и снова залилась слезами.

— Ирка, не плачь! — подскочил от радости Игорь, рывком поднял ее с дивана и закружил по комнате. — Нам еще так много нужно сделать! Завтра заберешь заявление о разводе, скажешь — передумала. Надо что-то решать с квартирой, сдать ее кому-нибудь, что ли?.. Вон Сашка — классный гитарист, у него жена скоро родит, а с тещей — как кошка с собакой, через день на студии ночует, все никак не может какой-нибудь отдельный угол найти! Говорил, что согласен даже на коммуналку, но хозяева как узнают про будущего ребенка — так ни в какую! Как ты думаешь, сколько наша квартира сейчас может стоить? Возьмем с него за полгода вперед — вот и деньги на дорогу. Я еще аппаратуру продам, тоже надо как можно быстрее, сейчас Вальке звякну, пусть договаривается в магазине, ищет покупателей, я его завтра же и отвезу! Ирка, ну прекрати ты плакать! Представляешь, мы с тобой, и не где-нибудь, а в Голландии! А там, если все пойдет как надо, я из кожи вылезу, чтобы обратно не возвращаться! Что мы здесь забыли, кроме неприятностей?!

— Мне завтра на работу, — всхлипнула Ирина. — Заявление написать…

— Напишешь! Дел-то на пять минут! — Игорь звонко чмокнул ее в щеку и помчался на кухню, крикнув на ходу: — Я позвонить!

Ирина бессильно уронила руки на колени. «Господи, быстрее бы… Уехать и про все забыть… Как можно быстрее…»

Пока ждали «скорую», Андрей уложил Ивана Алексеевича поудобнее на спину, распахнул настежь окно. Марго суетливо и бестолково толклась рядом, больше мешая, чем помогая. Время, казалось, остановилось.

— Это ты виноват! Ты мне жизнь испортил, а теперь забираешь у меня отца! — В голосе Марго звучала дикая ненависть. — Будь проклят тот час, когда я с тобой встретилась! Если отец умрет, ты мне за это заплатишь!

— Не каркай! — оборвал ее Андрей. Он не должен, не должен был показывать Ивану Алексеевичу эти фотографии! Он же знал, как тот любит свою единственную дочь, для него это стало настоящим ударом, — в прямом смысле. И если Иван Алексеевич действительно умрет, Андрей всю оставшуюся жизнь будет винить себя в его смерти. Неожиданно в памяти всплыло восковое лицо матери в гробу, усохший отец в любимом кресле, рука санитара на плече и пророческое: «Держись, пацан!» — словно этот санитар заранее знал, что в жизни Андрея будут еще такие ситуации, в которых нужно держаться, всегда держаться, стиснув зубы и закусив до крови губу. Иван Алексеевич почти заменил ему отца, и вот теперь выходит, что Андрей сам, своими собственными руками… Господи, неужели в его жизни после смерти родителей больше не будет ничего хорошего?! Неужели ему никогда не будет так хорошо и спокойно, как было в родительском доме, неужели он больше никогда не будет счастлив?! Раздался звонок в дверь.