Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она деловито протопала мимо него в коридор. Слышно было, как она гремит в ванной ведром, бормоча под нос что-то неразборчивое.
Алексей продолжал стоять, не шевелясь. Тело затекло, но сил побороть навалившееся оцепенение не было.
– Сейчас, – повторила Лизавета, появляясь на пороге с ведром воды и тряпкой. – Ты бы сел куда-нибудь, чем стенку подпирать. Налить тебе?
Он с трудом разлепил пересохшие губы:
– Уходи.
– Уйду, – спокойно проговорила Морковка. – Уберусь только. Из-за меня, чай, грязь.
– Уходи! – уже с угрозой повторил Алексей и оторвался наконец от стены.
– Ладно, – Лизавета бросила мокрую тряпку и попятилась к двери, – все, поняла. Ты не волнуйся, Леша, волнение, оно для здоровья вредно.
– Я сказал, катись.
– Как прикажешь. – Она выскочила в прихожую и принялась поспешно натягивать сапожки. – Тут торт еще – ты его в холодильник запихни, прокиснет.
– Забирай с собой.
– Что ты! Даже как-то неловко. – Лизавета нервно хихикнула.
– Ну!
Она подхватила коробку, дернула дверь за ручку:
– До встречи, Капитан.
Алексей дождался, пока стихнет топот ног на лестнице. Потом нагнулся, вытер лужу на полу, швырнул тряпку в ведро и отнес его обратно в ванную.
29
Ася в очередной раз остановилась посреди тротуара, нагнулась, зачерпнула пригоршню сероватого снега и приложила к кровоточащему носу.
На нее оглядывались прохожие, было неловко, сильно кружилась голова, поташнивало. Она немного постояла, сглатывая горькую вязкую слюну, и медленно побрела к шоссе.
Странно, но она почти не чувствовала боли – лишь отупение и полную апатию. Мыслей не было никаких, кроме одной: она сама заслужила это, все, что получила. Ведь предупреждал ее тот рябой парень с рынка: «Попадете под горячую руку, натерпитесь».
Сейчас Ася отчетливо вспомнила его слова и насмешливо-сочувственное выражение лица.
С чего она взяла, что стала для Алексея особенной? Он со всеми одинаков: отстаивает свое мнение любым способом, пока не заставит противника замолчать. Сегодня им стала Ася, впервые позволив себе ослушаться, высказать то, что накипело. А уйди она от Сергея и забери с собой Степку, когда-нибудь и с ним…
Ася даже про себя побоялась продолжить эту страшную фразу.
Нет, нет и нет! Все, на что она надеялась, во что верила, оказалось детским лепетом, полной чепухой. У той жизни, куда она опрометчиво и самонадеянно сунула нос, иные законы, отличные от тех, к которым приучил ее созданный Сергеем уютный и теплый мирок. В ней нет ни прошлого, ни будущего – один лишь сегодняшний день. Мало того, только текущий момент. Им, моментом, нужно довольствоваться и не загадывать далеко вперед, плюнуть на такие понятия, как гордость, честь, человеческое достоинство, каждую минуту быть готовым к обману и предательству. Ася не способна на подобные подвиги. Оттого все и закончилось столь плачевно…
Она попыталась придумать, что скажет Нинюсе, как объяснит свое состояние, но в голову ничего не лезло. «Как-нибудь», – вяло решила Ася и поплелась к автобусу.
Кровь кое-как остановилась, но лицо точно клеем стянуло. Она забралась на самое последнее сиденье, отвернулась к окну и прикрыла глаза.
Лучшее сейчас – это заснуть и проспать всю дорогу, до самого дома.
Ее действительно начало клонить в дрему. Перед взглядом замелькали обрывочные видения: зеркальная стена танцевального зала, яркие пачки девчонок, Кристина с белокурым легкомысленным хвостом на затылке, Диана, порхающая под веселую музыку. Кажется… да, точно, она танцевала «Влюбленную Бабочку»…
Ася вздрогнула и очнулась. Господи, да ведь это она сама оказалась влюбленной бабочкой, такой же глупой и доверчивой в начале своего романа и жалкой в конце него…
Автобус уже подъезжал к дому. Ася попробовала подняться со скамейки и почувствовала подкатывающую к горлу дурноту. Она пошатнулась и ухватилась рукой за поручень.
– Что с вами? – С противоположного сиденья на нее участливо смотрела немолодая миловидная женщина в пушистом берете из ангоры и синей куртке. – Вам нехорошо?
– Да, немножко. – Ася не узнала свой голос. Говорить было больно, губы онемели и еле шевелились.
– Вам надо в больницу. – Женщина встала со своего места, поддержала ее за локоть. – Вы очень сильно ударились, можете потерять сознание. Знаю, я – медсестра.
– Лучше дойду до дому. Здесь совсем близко. – Ася сглотнула и, нетвердо ступая, направилась к дверям.
– Подождите, я вам помогу. – Женщина двинулась следом, продолжая сжимать ее руку. – Вот так, осторожно. – Она свела Асю со ступеньки на обочину, оглядела ее лицо, покачала головой. – А врачу все-таки покажитесь, непременно.
– Хорошо. Спасибо. – Ася мелкими шажками пошла по дорожке к своей четырнадцатиэтажке. Дурнота периодически наваливалась вновь, но на воздухе справляться с ней было легче, чем в душном, пропахшем бензином автобусе.
Она добрела до подъезда, поздоровалась с консьержкой, вызвала лифт. Ей хотелось лишь одного: поскорее очутиться у себя в спальне, лечь, закрыть глаза и не просыпаться долго-долго, может быть, целую неделю или даже больше.
Искать ключи не было сил. Ася позвонила в дверь и принялась ждать.
Лязгнул замок. В ярком веселом пятне света стоял Сергей.
– Ты дома? – Она ощутила, как ноги моментально делаются ватными, а рот наполняется отвратительной горечью.
– Да. Ты… где была? – Он распахнул дверь шире, бросил быстрый пристальный взгляд на ее лицо. – Это еще что?
– Это… – Ася прижала ладони к горлу, стараясь подавить новый, острый приступ тошноты, – это я… на меня… – Пол начал стремительно приближаться, в ушах зашумело равномерно и непрерывно. – Сережа, – произнесла она шепотом, – мне плохо…
– Вижу. – Сергей подхватил ее обмякшее тело, пронес по коридору в спальню, опустил на кровать. Ася тихонько застонала и попробовала поднять голову.
– Не надо шевелиться, – мягко произнес Сергей и склонился к самому ее лицу, – лежи спокойно, все пройдет. Говорить тоже не нужно. Потом. – Он осторожно расстегнул пуговицы ее пальто, помог освободить руки из рукавов. – Ну вот, так-то лучше. Я сейчас вернусь.
Ася опустила ресницы. Ей вдруг ужасно захотелось пить, хоть глоток холодной воды, хотя бы самую капельку.
– Деточка! – послышалось из коридора. – Милая моя! Да что ж это! – в комнату просунулось испуганное лицо Нинюси. Поглядев на лежащую неподвижно Асю, она всплеснула руками. – Ой, господи боже мой! Ой, что ж это деется!
– Нин Владимирна, успокойся. – Позади нее возник Сергей. – Никто не умер и пока не собирается, так что нечего выть, как по покойнику. Пойди лучше, перекись принеси.
Старуха послушно исчезла.
– На, попей. – Сергей приподнял
