трупа начинается на А, второго на Б и т.д. И городской комиссариат в этом городе ведет расследование, а воеводский не хочет им помогать, потому что им не хватает людей…

Представь себе, что в нашем Стеншеве орудует серийный убийца, а мы им говорим, что они сами должны разобраться с этим делом. Самое смешное, что местный комиссар пишет письмо в воеводский комиссариат с просьбой, а они ему пишут в ответ, что не помогут. Как в девятнадцатом веке. Они не звонят по телефону, не пользуются телетайпом. Они пишут письма, а в это время маньяк убивает людей…

Мартинковский уселся в кресле, где обычно сидел Олькевич. На его столе в отличие от стола Бродяка не было следов бурной деятельности. Теофиль не держал у себя никаких бумаг. Он не любил бумажную работу, и все составленные протоколы сразу отправлялись из кабинета в соответствующие подразделения.

– Действительно как-то странно. Мы бы приехали уже после первого трупа, – сказал Мартинковский.

– В этой книге воеводский комиссариат даже отказывается прислать криминалистов.

– Значит, там работают какие-то саботажники.

– Саботажник – этот писатель. Когда люди читают такую ерунду, они думаю, что в милиции работают идиоты.

– А это не так?

– Парочка, конечно, найдется, – согласился старший лейтенант.

– Идиотов везде хватает. Слава Богу, в уголовных делах мы как-то справляемся. Правда в том, что тот, кто издает такие книги, считает, что помогает нам, но это не так. И все это издается огромными тиражами.

Бродяк открыл роман на первой странице. Там были выходные данные.

– Сто тысяч экземпляров. Значит, это прочитает как минимум вдвое больше людей. И все они решат, что милиция не справляется со своей работой.

– Но они решат, что милиционеры красиво изъясняются. Все сплошь вежливые и галантные, а самое крепкое выражение, которое они употребляют, это «черт побери».

– Ты читал эту книгу? – удивился старший лейтенант.

– Нет, но когда-то мне в руки попался «Чемодан с миллионами» Эдигея. До конца не дочитал, потому что не люблю фантастику.

– Хочешь почитать хороший детективный роман, могу посоветовать Чандлера.

– Шутишь? Я давно прочитал все, что было издано. Филипп Марлоу – мой друг. Мы вместе пережили будни в Щитно.

– Извини, не подумал.

– И я не думал, что ты уже перерос комикс «Титус, Ромек и А’Томек».

– Ну что ты, Фред, из такого не вырастают. Это лучшее развлечение, кроме водки, конечно…

– Раз уж мы заговорили о развлечениях, может, расскажешь, как вы развлекались в Яроцине, – сменил тему разговора майор.

– Веселья было много. Убийство, а до этого скорее всего групповое изнасилование. Мы задержали говнюков, изнасиловавших девушку. Но мы не уверены, что насильники совершили убийство. Одно мы знаем точно: они за решеткой, а на основании полученных нами сведений прокуратура выдаст санкцию на арест еще на три месяца. Это значит, что у нас будут три месяца, чтобы спокойно заниматься делом. Жито сможет доложить комитету партии, что у нас все под контролем. Задержанных вызовем в понедельник на очередной допрос и еще немного помурыжим. Их всего трое. Двое уже признались в изнасиловании. Третий не признается, а четвертый, который их сдал и в этом не участвовал, отпущен домой, но он должен прийти в понедельник. В общем, улов неплохой.

– Почему ты думаешь, что среди насильников нет убийцы?

– Девушку убили чем-то вроде молотка. И мне кажется, что мы должны искать парня с молотком. Самое смешное, что похожего человека почти задержал Теофиль. Он забрал у него молоток и отпустил.

– Твою мать! – выругался Мартинковский.

– Я тоже так подумал. Но у нас есть молоток и описание преступника. Начнем поиски в понедельник. Это вопрос времени, так как нам многое известно.

Майор Мартинковский поднялся с кресла и подошел к окну. Он распахнул его шире, чтобы впустить больше воздуха. В кабинет ворвалась горячая волна вперемешку с выхлопными газами. Внизу стоял «Стар» с включенным двигателем для перевозки арестантов. Пришлось закрыть окно.

– Значит до понедельника все будет спокойно. Можешь дочитать увлекательную книгу. – Сказав это, Мартинковский постучал пальцем по обложке детективного романа.

– Шутишь. Я уже наржался. Теперь можно пойти выпить.

– Если Мажена тебе разрешит.

– Спокойно, начальник, она поехала на море на прошлой неделе.

– А куда она поехала? Я как раз сегодня посадил Гражину и Филиппа в машину и отправил в Колобжег.

– Мажена получила путевку от кооператива «Сполем» в Хлопах.

– Может, встретимся где-нибудь в Колобжеге, потому что я поеду туда во вторник. Я должен был поехать сегодня, но вы мне подсунули убийство. А ты не собираешься ее навестить?

– А ты как думаешь? – улыбнулся Бродяк. – Я добровольно откажусь от двух недель тишины и спокойствия? Я лучше останусь в Познани. Если ты остался без своего надзирателя, может, сходим на пиво и обсудим свои дела?

Фред Мартинковский посмотрел на Бродяка, а потом на часы. Было еще рано, а у него не было никаких планов на сегодня. Правда, он думал о том, чтобы вечером погонять мяч на стадионе «Олимпия». Но в конце концов до шести было еще много времени.

10:35

Он сразу понял, что здесь нельзя заказать пиво. В баре было пусто. Были заняты всего два столика. За ними сидели грустные граждане нетоварного вида, смотревшие куда-то вперед мутным взглядом. Один, сидевший ближе к двери, уставился в висевшую на стене картину. Это была необрамленная рамой картинка, вырезанная из коробки «Гопланы». На ней были пять котят в плетеной корзинке. Поклонник кондитерского искусства оторвал взгляд от «картины» и посмотрел на дверь, в проеме которой появились две девушки и двое парней. Он едва на них взглянул и вернулся в мир котиков. Второй посетитель не обращал внимания на происходящее. Он смотрел в окно. Погруженный в собственные мысли, он, наверное, ждал, когда бармен начнет продавать пиво. Как бывалые посетители, они знали, что пиво не закончилось. То, что его не продают, не имеет ничего общего с временными трудностями на рынке. В этом баре пиво не продавали, потому что так решил владелец. У него здесь была неограниченная власть, и если он не хотел продавать, то не продавал. И ничего нельзя было с этим поделать. Владик Кайзерек не продавал пиво, потому что знал, что в это время невыгодно открывать бочки, ведь большинство выпивох сейчас сидит в соседних барах на Стрелецкой и Вроцлавской. Там пиво наливали с самого утра. Плохая стратегия, говорил Кайзерек своим близким друзьям. Он считал, что другие владельцы баров понятия не имеют о стратегии продаж. Они продавали пиво с утра, а после обеда уже нечего было продавать. Пиво