Я-то испугалась, что мои дела его больше не интересуют, оказалось, зря.

– Верке могу позвонить хоть сейчас. И Матвею. Его номер у сиделки точно есть. Остальных я не знаю.

– На похороны Олега все наследники соберутся, а пока и Верки достаточно.

– Мы пойдем на похороны?

– Надо же проводить человека в последний путь. Заодно посмотрим, что там за публика.

Я тут же позвонила Верке. Первым делом она сообщила, что похоронят Олега завтра, на предложение встретиться согласилась, даже не спросив, с какой стати. Трепалась еще минут десять, пока мы наконец не простились.

– Сегодня в 18.00, – сказала я, убирая мобильный.

– Отлично. За это время успею навестить Чуйкова.

– Я с тобой, – вскакивая, заявила я.

– Зачем? – вроде бы удивился он.

– Что значит «зачем»? Мы же команда, в смысле, мы вместе пытаемся выяснить…

– Скажи лучше, что без меня скучаешь, – нагло предложил он.

– Скажу, что предпочла бы держать тебя перед глазами, – сладенько улыбнулась я.

– Звучит как-то двусмысленно. Ну ладно, я не в претензии. Поехали.

Всю дорогу я косилась на Савву и гадала: глупо его подозревать или все-таки нет? Подозревать очень не хотелось, это стало ясно довольно быстро.

– Ты во мне дырку просверлишь, – заметил Савва, сворачивая на светофоре.

– Деньги ведь для тебя не главное? – решилась я.

– Ну…

– Что «ну»? Если ты от дедова наследства отказался, значит, у тебя есть принципы. Так?

– Ну…

– Есть или нет?

– Есть.

– А человек с принципами не станет совершать преступление. Тем более человек, которому на деньги наплевать, раз он от них спокойненько отказался.

– Откуда тебе знать, что спокойненько? Может, я ночи не спал?

Тут он резко затормозил, машину слегка занесло, а Савва повернулся ко мне и гневно спросил:

– Ты что, за киллера меня приняла?!

Я попробовала сообразить, в каком месте прокололась, а главное, что на это ответить.

– Точно, – глядя на меня, кивнул Савва. – Ну, спасибо тебе, милая…

– Ничего подобного. Я просто… у каждого бывают не лучшие минуты… Сомнения и все такое, – промямлила я. – Савва, а что я должна была думать? То есть я вовсе не думала, но… Полное дерьмо, – закончила я и отвернулась.

Мы немного посидели молча.

– Злишься? – спросила я.

– Все-таки ты не безнадежна, – усмехнулся он. – Кое-какая логика прослеживается. Киллеры работают за деньги. А я в них не особо нуждаюсь. То есть у меня их куда больше, чем надо. Так на фига тогда напрягаться, да еще грех на душу брать?

– Вот именно, – закивала я. – Так я Каверину и сказала.

– Так это что же, его идея?

– Он уверен, ты появился неслучайно. И твое поведение… он имел в виду сломанный нос и челюсть.

– Дурак твой Каверин. На хрена киллеру обращать на себя внимание? Можешь мне поверить: они люди тихие и незаметные.

– Откуда ты знаешь? – испугалась я.

– От верблюда, – посуровел он. Покачал в досаде головой, и мы поехали дальше.

Дверь нам открыла женщина лет шестидесяти, седые волосы выбивались из-под тонкой косынки, она настороженно смотрела на нас, не произнося ни слова.

– Виктор Евгеньевич дома? – спросил Долгоруков.

– Нет, – покачала головой она.

– А когда будет?

– Не знаю. Он здесь не живет.

– Тогда, может, вы подскажете, где его найти?

– А вы из банка? – хмуро поинтересовалась женщина.

– Нет. Нам его рекомендовали как хорошего мастера.

Женщина чуть расслабилась.

– Кто порекомендовал?

– Полищук Сергей Геннадьевич.

– Полищук? Не знаю такого. Ладно, заходите, – отступая в сторону, предложила она.

Мы вошли в тесную прихожую, где у стены напротив стоял спортивный велосипед.

– Идемте в кухню.

Следом за хозяйкой мы оказались в кухне, светлой, уютной, с кружевными занавесками и электрическим самоваром на столе.

– А почему вы про банк спросили? – поинтересовался Савва, устраиваясь на стуле, перед этим весьма критически его оглядев. Стул заскрипел, но выдержал.

– С кредитом все никак не разберется. С работы уволился, кредит платить нечем.

– А почему уволился?

Женщина махнула рукой.

– Не знаю. Как семья погибла, вся жизнь наперекосяк пошла.

– Вы его мать?

– Тетка. Мать померла, когда ему восемь лет было. Взяла к себе, не в детский же дом отдавать. Так и тянула своих двоих и Витьку. Детки разлетелись, кто куда, а он со мной.

– Велосипед его?

– Велосипед? Да. На работу на нем ездил. Не знаю, как парню помочь. Ясно, что горе горькое, но время прошло, пора бы успокоиться, жизнь по-новому начать. Ведь он молодой, женился бы, детей завел.

– А что с его семьей случилось? – влезла я.

– Под машину попали, и жена, и дочка. Такая беда… Он прийти скоро должен. Звонил недавно.

– Значит, вы вдвоем живете?

– Живем. У него вообще-то своя квартира есть, сдаем ее, какие-никакие, а деньги. У меня пенсия. Витя, когда за ум берется, неплохо зарабатывает. Руки у него и впрямь золотые.

– А сейчас работает?

– Сегодня вот пошел приятелю помочь. Перед этим лежал лицом к стенке. Глаза, говорит, ни на что не смотрят. А до того носился не пойми где. Беда с ним, – махнула она рукой.

– Мы, пожалуй, на улице его подождем, – поднялся Савва. – Чтобы вам не мешать.

– Да вы мне не мешаете. А вот и Витя, – глядя в окно, сообщила женщина.

Вскоре мы услышали, как хлопнула входная дверь, и мужской голос спросил:

– Мама Нина, ты дома?

– Дома, дома, куда мне деться? Тут тебя люди ждут.

В кухню заглянул мужчина лет тридцати пяти, невысокий, коренастый, одетый в джинсы и темную футболку. На нас смотрел с беспокойством. Подозреваю, ему очень хотелось сбежать, такое желание вполне отчетливо читалось на его, в общем-то, приятной физиономии. Но вместо этого он спросил:

– Вы ко мне?

– Да, надо бы поговорить. Покурим на улице?

– Я не курю. Идемте в комнату.

Комната оказалась совсем маленькой. Вплотную к окну стояли стол, заваленный какими-то бумагами, диван, над ним – полка с книгами, напротив – бельевой шкаф.