Внезапно она поняла, что больше не в состоянии сдерживать крики. На свете есть только одно место, где она будет свободна, — снаружи, в центре вихря. Там ничто живое ее не услышит.

Как только нога Джессики спустилась с кровати, мощная рука обвила ее талию и заставила снова лечь. Это было как продолжение ее кошмаров, когда толстая рука отца хватала убегающую мать и тянула для совокупления, а мать сопротивлялась из всех своих слабых сил.

Вулф почувствовал, как отчаянно напряглась Джессика. Свободной рукой он прикрыл ее рот, не давая закричать. После некоторой борьбы он пресек ее попытки освободиться. Он так плотно прижал ее своим огромным телом, что она едва могла дышать. Кричать было невозможно. Как и вырваться.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе ускользнуть, чтобы тебя утешил один из красавцев-братьев, то ты сошла с ума, — сказал Вулф низким, свирепым голосом.

Вначале она вообще не поняла, что слышит слова. Затем до ее сознания дошло, что она беспомощна, но ей не причиняют боли. Это Вулф сделал ее пленницей. Это Вулф говорит с ней. Вулф, которому она доверяла с того момента, как впервые увидела его. Вулф, который был ее талисманом от ночных кошмаров и ужасов, когда они приходили днем. Вулф, который может ненавидеть ее, но никогда не изнасилует

Конвульсивно дернувшись, Джессика перестала сопротивляться.

— Вот так-то лучше, ваша милость. Я знаю, что мои прикосновения вам противны, но что поделаешь. Это ведь вы хотели нашего брака, а не я.

Джессика широко открыла глаза. Она мотала головой, вырывалась, пытаясь освободиться от его руки. Вулф перестал зажимать ей рот. Она облизнула губы и попыталась заговорить. Попытка удалась лишь на третий раз.

— Твои прикосновения мне вовсе не противны, — прошептала она. — Правда, Вулф.

— Ты очень сладко лжешь, сестра Джессика, но твое тело говорит мне правду, — произнес Вулф с сарказмом. — Ты бы кричала и выцарапала мне глаза, если бы я позволил себе коснуться тебя… Что вряд ли похоже на действия девушки, которой приятны прикосновения мужчины.

— Ты не понимаешь… Я была в плену воспоминаний, когда ты схватил меня, и я не могла понять, где было воспоминание, кошмар и где реальность.

— Оставь эту ложь для братьев Моранов! Они верят, что ты именно такая женщина, какой пытаешься казаться.

Вулф отпустил Джессику и отодвинулся, словно не желая даже касаться ее.

— Вулф, — зашептала она взволнованно, пододвигаясь к нему. — Вулф, ты единственный, кому я всегда доверяла! Пожалуйста, не отдавай меня ветру! Он украдет у меня разум, как украл у нее…

Дрожание холодной руки Джессики, дотронувшейся до него, потрясло Вулфа не меньше слов. Но он еще не верил, что это не игра.

— Это всего лишь буря, — сказал он жестко.

— Нет-нет, — шептала Джессика. — Он украл ее душу… Разве ты не слышишь, как она плачет? Ты только прислушайся! Это крик только что проклятой женщины…

Дрожь, сотрясавшая тело Джессики, передавалась Вулфу через холодные пальцы, сжимавшие его руку. Несмотря на гнев, он не мог отвернуться от этой отчаянной мольбы, как не мог отказаться от своей любви. Он положил руку на ладонь Джессики, пытаясь согреть ее пальцы.

— Джесси, это всего лишь ветер… и ничего более.

Она не слышала Вулфа. Она слышала лишь душераздирающий крик, пришедший из прошлого. Она лежала с широко раскрытыми глазами, неподвижная, но сотрясаемая неудержимой дрожью, и слушала ветер, зная, что скоро мать убежит от отцовского ложа и помчится по залу, плача, крича и причитая, и голос ее сольется с ветром, буйствующим за окном.

— Джесси!..

Ответом ему было лишь частое, неглубокое дыхание Джессики. Вулф медленно прижал ее к себе. Хотя ее тело было напряжено, она не выказала сопротивления. Она просто лежала на нем, дрожа, словно натянутая до предела тетива. Он вспомнил, что так же она дрожала, когда он извлек ее из стога сена в грозу. Тогда она кричала от ужаса.

Он поймал себя на том, что хочет, чтобы сейчас она тоже выплакалась, выкричалась.

Она не плакала. Она просто лежала и дрожала всем телом. Сознание того, что он довел ее до предела, не принесло радости Вулфу. Если бы он мог, он забрал бы назад все причинившие ей боль слова.

— Все в порядке, эльф, — сказал он мягко. — Он погладил ей спину, пытаясь снять какую-то часть напряжения. — Никто не обидит тебя. Ты будешь в безопасности, поверь мне.

— Я поверила однажды, — прошептала она. — Ничто не может остановить ветер.

— Ветер не причинит тебе зла. — Рука Вулфа медленно гладила мягкие волосы Джессики. — Со мной ты в безопасности.

Молчание затянулось настолько, что Вулф почувствовал неловкость. Он отвернулся на миг, чтобы зажечь свечу, решив, что живой танец пламени успокоит Джессику Когда он повернулся к девушке, он увидел, что Джессика пристально смотрит в окно огромными безумными глазами.

— Джесси, — шепнул он.

— Ты не слышишь ее, парень? — спросила Джессика голосом маленькой шотландской девочки, которой она была когда-то, и с шотландским акцентом.

Ледяная волна пробежала по позвоночнику Вулфа.

— Кого ты услышала?

Джессика прищурилась, ее голос изменился, акцент стал английским.

— Граф, у мамы опять… Сперва плач, потом кровь, потом похороны…

Вулф смотрел на Джессику. Ее глаза были по-прежнему широко открыты и устремлены на что-то, что могла видеть только она и что приводило ее в ужас.

— Скажи мне, что ты видишь, — мягко потребовал Вулф.

Она закрыла глаза.

— Я не буду вспоминать.

— Ты должна. Это тебя съедает живьем. Назови своего дьявола, и он не будет владеть тобой. Назови его, Джесси Не случится ничего хуже того, что есть сейчас.

Раздался сильный удар грома, и лавина звуков обрушилась на дом Джессика даже не вздрогнула, поскольку находилась в другом измерении, переживая другую, более жестокую бурю. Она открыла невидящие глаза и снова ушла в прошлое.

— Граф хочет сына, — шептала она. В этой фразе не ощущалось ни английского, ни шотландского акцента, речь была как у жителей Запада.

Вулф гладил волосы Джессики, пытаясь успокоить ее.

— Продолжай, — сказал он тихо.

— Граф хочет сына.

— Да, я понимаю.

— Мать не хочет рожать. Она никогда не хотела рожать после первого раза. Роды чуть не убили ее.

Рука Вулфа остановилась, он вспомнил слова Джессики о том, что женщины не хотят второго ребенка после рождения первого. Он возобновил свое нежное движение.

— Твой отец сердит на мать?

— Постоянно. Он пьян. Он идет через зал к комнате матери. Дверь заперта… Он стучит в дверь снова и снова… Мне не слышно многое из того, что он выкрикивает, потому что бушует буря, и мать опять плачет…