целом согласилась с тем, что заимствования Елены Уайт у современных авторов оказались более обширными, чем считалось прежде. В 1982 году Ри опубликовал свои открытия в виде книги под названием The White Lie.

Генеральная Конферения пожелала, по словам Вильсона, «расширить свои знания» об инспирации Елены Уайт и о том, как именно она использовала труды других авторов. В результате Фреду Вельтману, известному эксперту в области Нового Завета и анализа текста, было поручено провести полномасштабное исследование и дать ответ на вопрос, какие источники использовала Елена Уайт при написании Желания веков и каким образом (см. Adventist Review, July 9, 1981, 4—7). По прошествии примерно пяти лет Вельтман пришел к заключению, что у Елены Уайт действительно немало заимствований, но делала она их отнюдь не вслепую. Напротив, она «пользовалась чужими произведениями осознанно и намеренно». Подобный способ заимствования говорит о том, что она была «самобытным» автором и что у нее «не было рабской зависимости от ее источников». «Независимость [Елены Уайт]… проявляется в ее избирательности. Источники служили ей, а не она шла на поводу у источников». Она тщательно оттачивала свои законченные произведения, дабы они в полной мере соответствовали той вести, которую она стремилась донести до своих читателей ( Ministry, October 1990, 4—7; December 1990, 11—15).

Представителем несколько иного направления исследований стал Джордж Райс, выпустивший в 1983 году книгу Luke, a Plagiarist? . Для него отправной точкой послужила мысль о том, что причина уязвимости адвентизма для критики заключается в его несообразных представлениях об инспирации. В адвентистском сознании почти безраздельно господствует та модель инспирации, в которой пророк получает информацию через прямое откровение свыше. Чтобы продемонстрировать несостоятельность этой позиции, Райс на примере Евангелия от Луки показывает, каким образом библейские авторы применяли исследования и существующие документы для создания своих богодухновенных книг. Этот более широкий взгляд самым очевидным образом повлиял на дебаты вокруг инспирации Елены Уайт и ее заимствований из различных источников. Выводы Раиса в их теоретической части вполне совпадали с выводами Вельтмана. В сочетании своем они заложили основу для выработки адвентизмом нового, более глубокого понимания откровения и инспирации.

Еще одна сторона восприятия Елены Уайт адвентистами была раскрыта в моей книге Myths in Adventism (1985), которая ставит перед собой задачу избавить своих читателей от некоторых заблуждений, набравших силу в течение десятилетий после ее кончины, а также дать основание для герменевтики, которая позволила бы истолковывать и применять ее советы в конце двадцатого века. Эта последняя задача получила развитие в вышедшей позднее книге Reading Ellen White (1997).

Были и другие исследования, посвященные соотношению трудов Елены Уайт с Библией и отказу от той роли, которую ей навязывали, — быть богодухновенным комментатором Священного Писания. Таким образом, в период между 1980 годом и второй половиной 1990–х годов адвентизм стал более энергично заниматься теоретической подоплекой служения Елены Уайт.

Между тем, что касается повседневной практики использования ее трудов, к 2000 году Церковь, безусловно, стала более поляризованной, чем это было в 1950–х или даже в 1970–х годах. Многие в среде образованных членов Церкви пришли к выводу, что в лучшем случае Елена Уайт уже устарела, а в худшем — просто была подделкой или мистификацией. Эта часть адвентистской Церкви стала уделять все меньше и меньше внимания ее советам.

На другом конце адвентистского спектра оказались те, кто сделал Елену Уайт своим высшим богословским авторитетом — по крайней мере, на практике, если не в теории. Эта большая группа верующих стремилась сверять вероучение главным образом с ее трудами, в массе своей считая их во всех отношениях непогрешимыми и дословно вдохновленными свыше.

Прочие адвентисты, будучи осведомлены обо всех проблемах адвентизма, тем не менее считали служение Елены Уайт благословением и жизненно важным даром, который Церковь использовала не совсем верно и не до конца понимала. Поэтому они считали необходимым утвердить ее служение на более солидной теоретической основе.

Были, конечно, и такие, кто особо не углублялся в эти проблемы и имел несколько наивный взгляд на происходящие в Церкви дебаты. Их воззрения уходили корнями в понятия, которые господствовали в адвентистской среде с 1920–х по начало 1960–х годов, поэтому они нуждались в просвещении в таких областях, как сущность инспирации Елены Уайт, соотношение ее трудов и Библии и применение принципов, изложенных в ее книгах, в контексте двадцать первого века. Попыткой восполнить эту нужду, предпринятой Советом попечителей литературного наследия Елены Г. Уайт, стала книга Герберта Дугласа Messenger of the Lord (1998).

Направление четвертое: теория инспирации

С проблематикой Елены Уайт тесно связан такой вопрос, как библейская инспирация. Вопрос этот поднимался в истории адвентизма неоднократно. В предыдущих главах мы уже говорили о довольно умеренных взглядах Елены Уайт на инспирацию и о том, что на сессии Генеральной Конференции 1883 года было принято решение в пользу «мысленной», а не вербальной инспирации. Мы отмечали также, что влияние среды и давление обстоятельств толкнули адвентизм в сторону вербализма и непогрешимости — типичных фундаменталистских концепций 1920–х годов, которые определяли мышление Церкви в течение нескольких десятилетий вплоть до конца 1950–х годов. Впрочем, эти широко распространенные представления не сошли со сцены и в последующие годы.

Между тем в Церкви стали проявляться определенные тенденции, которые повлияли на адвентистское понимание инспирации. Отражением одной из них стал выход в свет в 1958 году первого тома Избранных вестей с подборкой основных высказываний Елены Уайт на эту тему. Ее умеренный взгляд на инспирацию и ее концепция «мысленной» инспирации впервые стали легко доступны широким кругам адвентистов.

Второй тенденцией стало постоянно умножающееся число адвентистов седьмого дня, получивших ученые степени в богословии и прочих академических областях, благодаря чему многие из них оказались под влиянием различных форм литературной и библейской критики и стали больше полагаться на человеческий разум как основу всякого рода богословских изысканий. В течение 1970–х и 1980–х годов Церковь организовывала различные мероприятия, направленные на изучение инспирации и разработку правильной методики толкования Библии. В 1974 году, например, Северо–Американский дивизион и Институт библейских исследований провели ряд библейских конференций по этим темам. В качестве сопроводительных материалов к этим конференциям Институт библейских исследований выпустил серию тщательно выверенных исследовательских работ под общим названием A Symposium on Biblical Hermeneutics. Благодаря этим конференциям