что самолёты делают новый заход на чудом державшийся на воде транспорт, Клементьев понял, что с него хватит и бросился в воду. В спешке он даже не позаботился снять с себя сапоги и гимнастерку. Это пришлось делать уже в воде, кувыркаясь и барахтаясь. Когда же он снова взглянул на то место, где находился «Найссаар», транспорта на поверхности уже не было...

Вдали чернел островок Мохни, и офицер поплыл к нему, надеясь, что на это хватит сил.

Плавал он плохо, а потому страшно обрадовался, когда увидел, что со стороны острова к нему приближается катер.

Катер, как ему показалось, собирался пройти мимо, и Клементьев отчаянно закричал, чтобы привлечь к себе внимание. Катер замедлил ход, и Клементьева, грубо зацепив длиннющим багром, подтащили и втянули на борт.

Первое, что увидел Клементьев оказавшись на катере, были два немецких солдата с автоматами на груди. Его бросили на дно катера, приказав положить руки на голову. Рядом с ним лежали ещё трое подобранных с «Найссаара».

Катер прошёл над местом гибели транспорта, расталкивая носом обломки и плавающие трупы, никого больше спасать не стал и, развернувшись, направился обратно к острову Мохни.

11:10

С мостика парохода «Лейк Люцерн» капитан Каськ следил в бинокль, как поднимались на горизонте лесистые берега Гогланда.

На палубе, в каютах, трюмах и других помещениях старого эстонского судна размещалось более 3500 эвакуируемых из Таллинна военнослужащих и раненых.

«Лейк Люцерн» входил в состав 3-го конвоя и благополучно простоял на якоре всю ночь. С рассвета судно вошло в состав импровизированного конвоя в составе: «Второй пятилетки», «Ивана Папанина» и «Скрунды», охраняемого двумя канонерскими лодками.

«Люцерна» шла последней в колонне и была атакована первой подходящими с кормы самолётами. Капитан Каськ отманеврировал три бомбы, а его старпом Конг тем временем зажёг на палубе дымовые шашки. Судно окуталось клубами дыма. Решив, что с ним покончено, немецкие лётчики оставили «Люцерну» в покое.

— Нам нужно дойти до Гогланда, — сказал капитан старпому. — Мне говорили, что там нас прикроет авиация.

— Боюсь, капитан, — глубокомысленно заметил старпом Конг, — она нас сначала накроет, а прикрыть не успеет.

— До Гогланда уже меньше двух часов хода, — возразил капитан Каськ. — Мы можем успеть. Впрочем, нет, Конг. Я ошибался.

Старпом тоже увидел три чёрных точки, мелькнувшие на фоне ослепительно сверкающего солнца, которое било прямо в глаза наблюдателей.

С рёвом три бомбардировщика вышли из пикирования прямо над клотиками мачт старого эстонского парохода. Два столба воды поднялись по бортам судна, неправдоподобно долго стояли, а затем обрушились на палубу и надстройки тоннами грязной воды и донного ила.

Третья бомба угодила прямо в носовой трюм между надстройкой и носовой оконечностью судна. Сотни людей были разорваны взрывом на куски, оглушены и выброшены за борт. В трюме вспыхнул пожар, удушливый чёрный дым шлейфом потянулся за описывающим циркуляцию пароходом.

Осколки достигли мостика. Капитан Каськ охнул, схватился за бок и опустился на настил.

Осколок пробил ему правый бок, задев лёгкое.

— Лево на борт! — приказал Конг. — Так держать!

Бомбардировщики ушли, и старпом выводил пароход на прежний курс.

Прибежавший на мостик фельдшер кое-как сделал капитану перевязку. Тот тяжело поднялся на ноги.

— Конг, — приказал он, — займитесь пожаром. Я буду вести пароход.

В нос от надстройки верхняя палуба представляла из себя зрелище, которое могло прийти в голову только полубезумным художникам средневековья в их фантасмагориях о сценах страшного суда. Всюду валялись убитые. Кровь ручейками стекала в шпигаты и скапливалась в перемешанные с мазутом и угольной пылью лужи.

А в трюме бушевал пожар. Горели ящики с флотским имуществом, автомобильные покрышки, эбонитовые панели. Конг приказал матросам надеть противогазы. Наладили уцелевшие шланги и стали поливать трюм водой. Но это помогало мало. Пожар разгорался. Хорошо ещё, что западный ветер уносил удушливый дым в море со стороны правого борта.

Неожиданно в трюме раздались два сильных взрыва, выбросившие вверх снопы огня и оранжевого дыма. Двое матросов со шлангами были убиты. Старпома Конга сбило с ног. Шланги были иссечены осколками.

Пожар бушевал с удвоенной силой, грозя вскоре перекинуться на надстройку и мостик.

Но при этом «Люцерна» умудрилась не получить подводных пробоин. Водонепроницаемость судна не была нарушена, машина работала и раненный капитан Каськ, не покинувший мостик, продолжал вести «Лейк Люцерн» к Гогланду.

В видимости часто появлялись немецкие бомбардировщики. Несколько из них даже кружились над «Люцерной», но видя бушующий на судне пожар, они пролетали дальше, ища более достойные цели.

11:25

Начальник штаба лёгких сил КБФ капитан 2-го ранга Святов ещё издали, подходя к Гогланду на морском охотнике, увидел встававший над лесистыми скалами острова столб чёрного дыма.

Придя в бухту Сууркюль в южной части острова, Святов увидел выбросившийся на мель транспорт. Подойдя поближе, он убедился, что это «Сауле» — военный транспорт №553. Судно стояло опершись форштевнем на отмель, а из открытого кормового трюма валил чёрный дым. В надстройке и бортах было множество осколочных пробоин. На судне не было никаких признаков жизни. Только на ходовом мостике в задумчивости стояла девушка в блузке и длинной юбке.

— Девушка! — закричал Святов в мегафон. — Кто- нибудь есть на борту? Где капитан? Где команда?

— Я капитан! — ответила Анна Щетинина, изящно помахав начальнику штаба ОЛС рукой. — Я капитан. Что вы хотите?

Святов онемел от неожиданности.

— Мне не до шуток, милая! — закричал он. — Позови капитана!

Вскоре убедившись, однако, что тридцатилетняя Анна Щетинина и есть капитан транспорта «Сауле», Святов, не переставая изумляться, приказал ей сниматься с мели и уходить в Ленинград, и перестать привлекать своим дымом самолёты противника.

Единственная в Таллиннском переходе (да и во всём Советском Союзе) женщина-капитан дальнего плавания, подтвердив свою доблесть и высочайшее профессиональное мастерство, первой достигла Гогланда.

Идя северным фарватером, она удачно уклонилась от встречи с финскими сторожевыми и торпедными катерами, выбирая оптимальные курсы и выжимая из старых машин «Сауле» всё возможное. Но по дороге её всё-таки «кусанула» авиация противника. Пять «юнкерсов» атаковали транспорт уже в видимости Гогланда. Несколько бомб разорвалось у бортов, изрешетив судно пробоинами, а одна угодила прямо в кормовой трюм, повредив рулевое управление и вызвав сильный пожар. Горели какие-то грузы из флотского имущества, находившиеся в нижней части трюма, куда было не добраться пожарным. Опасаясь, что в трюме ещё что-нибудь взорвётся, Щетинина приказала выбрасываться на мель и всем уходить с судна.