— Тимур, остановись! Я прошу тебя! — жалобно прошептала я, совершенно забыв, с кем имею дело, и привычно называя его прежним именем.

Но ослепленный яростью, и желанием, он меня не слышал. И когда в моем поле зрения возникли белые кроссовки моей подруги, из одежды на мне ничего уже не осталось.

— Саша! — тонким фальцетом взвизгнула она. — Хотела бы я знать, что здесь происходит, мать твою?!

Александр на мгновение опешил, а затем с протяжным стоном скатился на пол. Тонька стояла над нами, воинственно уперев руки в бока, и парализовывала нас гневным взглядом.

Больше всего, конечно же, досталось мне.

Но, признаюсь честно, досады в моей душе это ничуть не вызвало. Как раз напротив, что-то сладостно мстительное щекотало в области сердца, наполняя его пусть маленьким, но торжеством.

— Чего развалилась? — последовал ее грубый окрик. — Давай поднимайся и одевайся.

Я, конечно же, поднялась, но вот со вторым особенно не торопилась, видя, какие жадные взгляды бросает без времени «усопший» супруг на мою грудь, которая, к слову сказать, была куда более совершенной формы, чем у моей подруги.

— Одевайся же! — рыкнула она на меня. — Нечего титьками перед ним трясти, он на них насмотрелся!

— А может, он успел по ним соскучиться? — предположила я, натягивая почти разорванные трусики. — На том свете-то, поговаривают, с этим напряженка. Кстати, а ты-то как, Тонь? Уехала, не предупредила… Я с ног сбилась, тебя разыскивая…

— Анька, прекрати испытывать мое терпение! — с явной угрозой в голосе прошипела Антонина. — Ты оденешься или нет?!

— А почему ты нервничаешь?! — ловко изобразила я неподдельное недоумение. — Мы же все свои люди, почти родственники все.., трое.

К тому же Сашенька так возжелал меня, что порвал на мне весь комбинезон. Ничего не найдется, во что можно переодеться?..

— Найдется! — злорадно ухмыльнулась она. — Еще как найдется!..

— Если ты о саване, то хочу предупредить, — опередила я поток ее красноречия и, лукаво усмехнувшись, присела на стул. — Буквально с минуты на минуту сюда должен подъехать Семен Алексеевич в сопровождении бравых ребят из убойного отдела. И он, конечно же, посвящен во все детали… Несмотря на то, что вы с Сашей считали меня полной идиоткой, я, в отличие от моего друга Мишки, решила немного подстраховаться и изложить ему полную картину происшедшего прежде, чем поехала сюда. Кстати, Шурик, а ты знаешь, как я до конца поняла, кто есть кто? Твоя бывшая супруга рассказала мне, что ты красил волосы и усы. А когда Мишка мне прислал по почте рекламные проспекты салона красоты, с небольшим уточнением внизу одного из них, найденные, Тонечка, в твоем ежедневнике, то пелена тут же спала с моих глаз. И теперь на вас, ребята, повесят ответственность за двойное предумышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами…

— Ты ничего не сможешь доказать! — подал голос Александр, немного оправившись от конфуза.

— У меня есть свидетель, видевший тебя под моими окнами в день убийства того паренька…

— Врешь! — зашипел он и, подлетев ко мне, схватил за горло. — Ты все врешь! Никто меня не видел! И никто сюда не приедет! И я убью тебя, как мелкую сучку, и выброшу в болото…

— Вряд ли у тебя это получится, потому что я уже здесь!

Грубоватый окрик, раздавшийся от входной двери, заставил всех замереть на месте.

С трудом повернув голову на голос, я едва не закричала от удивления и радости, но пальцы, все сильнее давившие на горло, лишали меня этой возможности, поэтому, кроме сиплого нечленораздельного шепота, у меня ничего не вырвалось.

Прямо против двери, сжимая в руках охотничье ружье, стоял мужчина, облаченный в грубую брезентовую штормовку, потрепанные джинсы и старенькие кроссовки. Это был тот самый преследователь, от которого я летела сломя голову через болото, и он оказался не кем иным, как родственником настоящего Тимура — Иваном!

— Отпусти ее, быстро! — скомандовал он, передернув затвор винтовки. — Не зря я следил за Анной все это время! Как побывал на кладбище и увидал на памятнике непонятно чью фотографию, так и принялся потихоньку за ней наблюдать. Я видел, что она умная женщина и обязательно выведет меня на истинного негодяя! Отпусти ее или я сделаю из твоей башки дуршлаг с большими дырками!

— А мне плевать! — рявкнул Александр и, быстро среагировав, подхватил меня под мышки и выставил щитом впереди себя. — А теперь стреляй!

Ситуация принимала серьезный оборот.

В довершение ко всему, Антонина, опомнившаяся от шока, схватила со стола оставленный ее возлюбленным пистолет и направила его в грудь Ивану.

— Брось пушку, дура! — тихо, но внятно попросил он. — Беды наделаешь!

— Не слушай его, Тонька! — Александр, цепко держа меня перед собой, сместился в ее сторону и быстро заговорил:

— Выстрели в него и в нее, и уходим озером. Паспорта готовы?

— Да все готово: паспорта, визы, багаж.

Я все сделала; — совершенно спокойно ответила она, поразив меня своим хладнокровием.

— Брось пушку! — повторил Иван, делая шаг в нашу сторону. — Вы и так сможете уйти…

Широко расширившимися от ужаса глазами я смотрела, как медленно Тонькины пальцы снимают пистолет с предохранителя. Как дрожащими руками она поднимает его повыше и целится прямо в грудь Ивану. Я зажмурилась и, что было сил, завизжала, не в состоянии больше справляться с душевным волнением.

В ту же секунду раздался оглушительный выстрел, и Антонина с диким ревом рухнула на пол. Я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Тонька лежала на спине, странно откинув в сторону правую ногу с раздробленным выстрелом коленом. Глаза ее закатились, грудь судорожно вздымалась, а пальцы, ломая ногти, царапали паркетный пол, покрывшийся крупными брызгами крови.

— А теперь отпусти Анну! — рявкнул Иван, направляя дуло винтовки в голову стоящего за мной мужчины. — Ты все равно уже ничего изменить не сможешь. Минутой больше, минутой меньше.

Александр медлил. Спиной я чувствовала дикое биение его подлого сердца и молила всевышнего, к которому начинала питать все большее доверие, послать нам избавление от всего этого чудовищного кошмара.

— Я отпущу ее, только брось пушку, — тихо молвил Александр, незаметно продвигаясь к входной двери. — Дай мне уйти! Я ничего ей не сделаю…

— Не делай этого, Иван! — попыталась крикнуть я, но слова вязли в горле и, кроме комариного писка, у меня ничего не получилось.

Минуту поразмыслив, Иван медленно положил ружье на пол и, отбросив его ногой в дальний угол, поднял кверху обе руки.

— Видишь, я выполнил твое условие, теперь отпусти ее, — спокойно произнес он. — Эта женщина ни в чем не виновата… Отпусти ее…

— Хорошо, — пробормотал Александр, немного ослабляя хватку. — Ложись на пол, лицом вниз!