ни за что прилетело. А если бы я сказал? Сидели бы и гадали до последнего, коснётся тебя проклятие или нет. Но и это не всё. Помнишь пророчество о гибели мира? С последним ирлингом погибнет и наш мир Небес. Империя жестока и несправедлива, но другого мира у нас нет.

— Иии… — намекнула я, что было бы неплохо и продолжить.

— Я надеялся, что тяготы пути сблизят тебя с одним из братьев. — Выдохнул он. — Я хотел обмануть пророчество. А вместо этого… Вместо этого у тебя появились крылья, и ты можешь летать.

— И это такое чудо, чистый восторг! — даже голова закружилась от воспоминаний. — И как я могла бояться высоты?

— Ты перестала её бояться, потому что Винард показал тебе всю её невозможную красоту. Он просто осторожно, понемногу заменил страх восхищением. — Напомнил мне Лир.

— И тоже молчал о том, кто такой Тень. — Не хотела я признавать заслуги бастарда.

— В тот вечер, Винард сказал, что его друг не может открыть лица и говорить, и ты сама сказала, что, мол, понятно, какой-то дурной рыцарский обет. — Решил побыть напоминалкой Лир.

— Ну, да. На дурака не нужен нож, ему с три короба наврëшь, и делай с ним, что хошь. Тут правда дура, но сути это не меняет. — Хмыкнула я.

Моё возвращение словно послужило сигналом для зимы, что можно резвиться в волю. Морозы крепчали, а метели были такие, что иногда колокол на часовой башне звонил сам по себе, просто от ветра. Жители города всё больше сидели по домам или трактирам. И наш трактир исключением не был. Скорее наоборот, пустых мест, почти не было.

Он бы подошел, я бы отвернулась,

Он бы приставал ко мне, я б ушла

Он бы зарыдал, я бы улыбнулась

Вот таки дела.

Да он бы мой ответ, месяц дожидался,

Я б его до паники довела.

Только принца нет, где ж он задевался?

Я не поняла. — Выводила я под хохот гостей трактира дядюшки Клауса, когда дверь распахнулась.

— Где эта демонова ведьма? — заорал с порога тот самый наёмник, которого я на спор накормила картошкой. — Всю душу ты мне вымотала! Нигде эту твою картошку не готовят и не знают!

— Так я же тебе вроде проспорила ужин. — Усмехнулась я. — Так что нести?

— Страж с тобой! Тащи свою картошку! — сел за стол наёмник. — Только и я не с пустыми руками. Смотри, чего привёз. А вот из этого сумеешь приготовить?

В ящике, который он принёс с собой, лежали завёрнутые в кучу слоёв, подвядшие, но вполне узнаваемые синенькие, или баклажаны. Уже тем же вечером я выставила на стол рулетики с сыром, ветчиной и чесноком. И жаренные кольцами баклажаны, заложенные мясным фаршем и засыпанные запечённой сырно-чесночной шапочкой. Были бы среди нас греки, наверняка бы оценили.

После этого и повелось, что наёмники тащили к нам в трактир всякие овощи и фрукты издалека и смотрели, что из этого получится.

Только один раз, в конце зимы, я почувствовала странное волнение, чей-то взгляд жёг мне спину. Но никого нового среди завсегдатаев трактира я не увидела. Возвращаясь домой, я чувствовала словно кто-то идёт рядом. Я остановилась и подняла лицо вверх, подставляя его под падающие снежные хлопья. И закрыла глаза. Ни одна снежинка не коснулась моей кожи. Странно, может, таяли в воздухе из-за ошейника?

А вот начавшаяся капель запустила обратный отсчёт уже для меня.

Глава 34

Винард.

Зима уже была на исходе. Совсем скоро уже, с приходом тёплых ветров, потянутся к Драконьему острову корабли под чёрными флагами со всех краёв Империи. На палубах этих кораблей не слышно песен и смеха. Даже разговоров не доносится. Иногда только плач. Да и тот быстро стихает.

Корабли пристают к одному единственному доку и сразу отходят, а поникшие, словно неживые, в тёмных плащах девушки потянутся от берега в сторону скал. Видно артефакт как-то влиял на несчастных, но в последние дни они все были словно лишены всяких эмоций. А по прибытию на остров, они словно слышали зов, противиться которому, были не в силах.

И как мотыльки летят на свет огня, так и они шли навстречу собственной гибели. Иногда замолкая на полуслове, поднимались от костра или сразу после того, как прибыли к острову, шли молча, склоняя головы. Переставая даже молиться Стражу и Небесам.

Это был поистине чудовищный путь. По-настоящему последний. Я видел эти странные шествия. Словно живые люди разом превращались в призраков. Кому-то достаточно было просто ступить на остров, кто-то задерживался у прибрежного костра на пару дней, прежде чем поддаться этому зову или воли артефакта.

Иногда с гор спускались непроглядные чёрные облака. Они закрывали собой девушку или сразу нескольких, а когда рассеивались, никого уже не оставалось. И это я тоже видел.

Но в итоге, всех ждало одно. И забыть не мог залитые и словно пропитавшиеся кровью камни в пещере дракона. Эхо, наполненное стонами и затихающими криками, которые кажется, никогда не смолкают под высокими сводами драконьих пещер. И запах. Тяжёлый, густой и застаревший запах крови.

Если кто-то меня спросит, какая самая мерзкая и жуткая смерть, я мгновения думать не буду. Остров, на котором обосновался дракон, самое тёмное и проклятое место в Империи Небес!

Во дворе моего замка тоже стоял драконий обелиск. И каждое утро я шёл к нему в надежде… Но на первой строчке, по-прежнему алой вязью горело имя Элейны Орландской, герцогини и хозяйки Изумрудного острова, Истинной пары наследного принца.

Всё ещё принца, потому что для того, чтобы стать императором ему нужна была императрица, та, на которую укажет родовой артефакт. День восшествия на престол императора начинался именно с того, что на голову своей избранницы император надевал императорскую корону. Потом была коронация императора и только потом свадьба императора и императрицы мира Небес.

Времени до отправки траурных кораблей с невестами оставалось совсем немного, а имя не гасло. Никогда и ничего в мире я не хотел так сильно, как стереть это имя с этого проклятого обелиска. Только не она!

Сейчас я прекрасно понимал, почему увидев её после тюрьмы и поняв, что она его к себе просто не подпустит, Валлиард заперся в своих покоях и пил. Обладать таким сокровищем и потерять… А Элейна действительно была удивительной, неповторимой, драгоценной! Она и была самым настоящим сокровищем.

Увидев её впервые, я только отметил, что ну да, смазливая. Меня больше удивило другое. Что, оставшись без сотни слуг, она не превратилась не пойми