– Пойманными и напуганными, – наконец сказала она. – И им жаль, что все так вышло. – После паузы она добавила: – Очень, очень жаль.

– Да, – сказала Бекка. – Думаю, ты права.

Таша поднялась и включила свет.

– А ты видела эту девушку, Эмму? В «Facebook». Подружку Эйдена.

– Кого? – У Бекки скрутило живот, но она уже этому не удивлялась. – Я туда не заходила.

– Я просто видела, что она написала на его стене что-то вроде «рада, что во всем разобрались». – Таша протянула Бекке руку и помогла ей подняться. – Так что я зашла на ее страницу, а там не оказалось настроек приватности, и еще она написала во вторник, что вроде бы спасла парня от тюрьмы. О чем это она? Ты ее знаешь?

Бекке стало плохо. Нет, она ее не знала. Каким образом она могла спасти Эйдена? Это Бекка спасла Эйдена, заставив Беннет обыскать шкафчики девочек. Или Беннет их обыскала, потому что эта девушка каким-то образом обеспечила Эйдену алиби? Он неохотно рассказывал о допросе, просто сказал, что им нужно было кое-что обсудить. И вдобавок ко всему, как Таша попадает на страницу Эйдена в «Facebook»? Они теперь друзья? Он ее добавил?

– Не уверена, – ответила она. – Может, и знаю. Я иногда путаюсь. У него много друзей-музыкантов. – Она надеялась, что это прозвучало непринужденно, но внутри у нее все пылало. Он странно себя вел, но она думала, что это из-за Ханны, а не потому, что сделал что-то такое.

– Он ничего тебе об этом не сказал? – Таша пристально смотрела на нее.

Бекка покачала головой. Почему-то она почувствовала себя неудачницей.

– Тогда, может, я все неправильно поняла, – сказала Таша. – Откуда нам знать, о чем это она? Может, вообще о ком-то другом. Или просто пошутила.

– Да, наверное, что-то в этом роде. – Бекке вдруг захотелось побыть одной, чтобы тараканы в ее голове не метались как угорелые и ей не приходилось бы делать вид, что она кого-то слушает. – В любом случае мне пора домой. Мама, наверное, уже психует. Она не хотела, чтобы я вообще выходила из дома.

– Я тебя понимаю. С моей то же самое. Так вы завтра заедете к нам? Давай в десять?

– Конечно. Не хочу прийти туда одна. Лучше с тобой.

Таша заключила ее в такие крепкие объятия, что Бекка почувствовала ее частое сердцебиение.

– Спасибо за все, Бекка. Ты замечательная. Я не знаю, как бы я без тебя справилась. Правда не знаю.

Бекка обняла ее в ответ, при этом думая о Ханне.

– До завтра, – сказала она. – Давай покончим со всем этим.

Она помахала рукой Элисон Хоуленд, которая все еще пила в кухне, и ушла. Выйдя на улицу, надвинула на лицо капюшон и опустила голову.

Журналисты, которые все еще сидели в засаде возле ее и Наташиного домов, могли ее сфотографировать, но снимок был бы неудачным. Да и что такого, если в газетах сообщат, что два пострадавших подростка встречались перед похоронами? Какое это имеет значение? Бекка понимала, что ее все меньше и меньше волнует окружающий мир. Она просто хотела, чтобы их оставили в покое и дали им возможность прийти в себя.

На полпути к дому ее телефон завибрировал. Это была эсэмэска от Эйдена, он интересовался, как она, а еще написал, что, если она хочет, он может пойти на похороны. Джейми тоже решил пойти, он все равно будет его подвозить. Три смайлика и поцелуй в конце. Ее пальцы зудели. Все зудело, кроме сердца, – оно болело. Джейми захотел, чтобы он подвез его завтра, и он вдруг решил, что пойдет на похороны? Было ли ей место в этой картине? Почему он не захотел пойти туда из-за нее? Он же вроде как любит ее! Гнев отхлынул от ее головы к пальцам, и они забегали по экрану.

Пауза. Казалось, что его ответа пришлось ждать вечность.

Ее гнев был поглощен стыдом.

На глаза навернулись слезы. Она сдерживала их, пока думала о Ханне, но сейчас уже не могла. Какое дерьмо! Ханна умерла, но расплакалась она от мысли, что Эйден ее бросает.

Она застонала от ярости и чуть не зашвырнула телефон в ближайшие кусты. Теперь она чувствовала себя обиженной и глупой. Зачем она это сделала? Не могла просто спустить все на тормозах и подождать? И все же, почему он ей об этом не рассказал? И почему он был так холоден? После всего, что случилось, всего, что она пережила – и все еще переживала, – почему он не мог просто быть милым? Он знал, что она иногда ведет себя не вполне адекватно, и мог хотя бы попытаться ее успокоить. И почему ей всегда приходится извиняться за то, что она вела себя как дура?

Бекка шла как в тумане, а придя домой, хлопнула дверью и побежала наверх, в свое святилище, чтобы мама ее не перехватила. Она бросилась на кровать и расплакалась. Убеждая себя, что плачет из-за Ханны, она понимала, что это неправда. Как бы жалко это ни выглядело, но она плакала из-за себя.

Солнце сияло, и его лучи осветили Ханну, переключив внимание толпы на нее, чего не было ни разу за ее такую короткую жизнь. Бекка подумала, что она наверняка чувствовала бы себя неловко, если бы могла что-то чувствовать. Пока они выходили из церкви и пробирались через кладбище на парковку, она косилась на Ташу, чье лицо было наполовину скрыто большими очками-капельками. Она пожалела, что не догадалась надеть очки. И вот теперь шла, чувствуя, что ее заплаканное лицо покрылось красными пятнами, и все видели, как ей неловко. На похороны пришло много людей. В церкви яблоку негде было упасть.

Она пыталась поймать взгляд мамы Ханны, но та либо полностью погрузилась в свое горе, либо избегала смотреть на Бекку. От этого у Бекки скрутило живот. Не увидев Эйдена или Джейми Мак-Махона, она решила, что они, должно быть, где-то сзади. Сначала короткую речь произнес отец Ханны, потом викарий, после чего объявили, что поминальная служба по Ханне состоится через несколько месяцев. Им нужно было время, чтобы смириться со своей утратой.

– И кто тогда придет? – тихо прошептала Таша, хотя это была жестокая, но правда. О Ханне быстро забудут.

Бекка была рада покинуть церковь. Ей было страшно смотреть на гроб и представлять внутри него Ханну, холодную и посиневшую. Она вообразила, как ее глаза открываются и в них пылает гнев и жажда мести. За кем она придет? За Хейли или за ней?

– Это было ужасно, – сказала Бекка, борясь с желанием закурить.

Их родители тихо разговаривали, стоя за ними, и вид у них был такой, будто они знали то, что подросткам знать не дано. Будто нечто магическое давало им это понимание. Бекка считала, что это фигня.