– Хорошая новость, – улыбнулась леди Сотофа. – По всему выходит, у тебя изрядно обострилось чутье. Вернее, ты наконец-то научился к нему прислушиваться. Джуф на моем месте сказал бы: давно было пора, а я просто рада, что это случилось сейчас, а не через триста лет. Совсем неплохой темп. А теперь проваливай. У меня куча дел, и я похоже снова способна ими заниматься. Спасибо тебе.

– Только один вопрос напоследок, – поспешно сказал я. – Личный. И даже не то чтобы мой.

– А чей?

– Базилио вчера спросила, что бывает после смерти с такими, как она. В смысле с овеществленными иллюзиями.

– Бедный сэр Макс. Только этого тебе не хватало. И как же ты выкрутился?

– Сказал, что сознание есть сознание, так что вряд ли она в этом вопросе принципиально отличается от людей. О которых, собственно, тоже никто ничего толком не знает, но по крайней мере, лично я готов спорить, что смерть никогда не конец.

– Ну а я тебе в таком случае зачем?

– Как – зачем? В качестве более авторитетного источника информации.

– Я бы сказала ей примерно то же самое, – улыбнулась леди Сотофа. – Ты, конечно, ничего толком не знаешь, не только о смерти, но и о жизни. И даже о сновидениях, по которым ты сейчас якобы великий специалист, всем окрестным индюшкам на смех. Зато часто угадываешь. Вот и сейчас угадал.

На прощание она все-таки меня обняла. И это оказалось так же восхитительно, как обычно. Выходит, я и правда поднял настроение леди Сотофе Ханемер. Знать бы еще, как мне это удалось и запомнить на будущее, вдруг пригодится. Но с теорией у меня вечно нелады.

* * *

Я, конечно, ушел от леди Сотофы в состоянии, отличном от ясности ума и спокойствия духа несколько больше, чем хотелось бы. И, конечно, сразу послал зов Джуффину, чтобы выпалить раздирающее меня на части: «Слушай, все сходится! Как по-твоему, кому она Клятву Высокой Верности принесла?» Но ответом мне была гробовая тишина. Что легко объяснимо: когда мы расстались, шеф планировал утащить на Темную Сторону очередную партию потенциальных жертв и, надо понимать, уже туда отправился. Ладно, это действительно срочно. А я как-нибудь не взорвусь.

Тем более, что у меня есть безотказный, неоднократно проверенный опытом способ не взорваться – просто пойти домой. Единственное место в Мире, где меня гарантированно уронят на пол, упрекнут в недостаточной образованности, озадачат какой-нибудь драматической новостью из жизни кухонных припасов или дверных замков, деликатно попросят решить все проблемы этого Мира разом и три головоломки в придачу, а заодно накормят чем-то мало-мальски съедобным – может быть, если повезет.

Раньше у меня там еще и ужасающие чудовища всюду слонялись, изумляя своим разнообразием, блаженные были времена. Теперь, конечно, не то. Но все равно дом есть дом. Там хорошо.

На пол меня действительно уронили. Эта обязанность лежит на Друппи, а он крайне ответственный пес. И привержен традициям. Твердо знает, что если я вошел в гостиную, меня следует лизнуть в нос, предварительно поставив на плечи передние лапы. При его габаритах и скорости движения результат предсказуем: я падаю, не выдержав напора. Друппи это не смущает. По его мнению, вылизывать мой нос гораздо удобней, когда я лежу на полу.

Когда-то манеры пса меня умиляли, потом начали сердить. Еще какое-то время спустя, я просто смирился: Друппи не переделать, он – гигантский вечный щенок, который меня любит и умеет выражать свои чувства именно так. А теперь я даже обрадовался его выходке. Она означала, что дома все в порядке. Вчера, когда в гостиной лежала мертвая леди Тайяра, Друппи меня не ронял. И вообще на глаза не попадался, предпочел пересидеть это горе на кухне, от греха подальше. В смысле от трупа, Базилио и меня.

Но сейчас Друппи бросился мне навстречу, энергично мотая ушами. И затормозил только в самый последний момент, под целый хор голосов: «Осторожно!», «Не надо!», «Даже не вздумай!», «Ты обещал, что не будешь так себя вести!» Не то чтобы меня это спасло. Когда такая громадина пытается затормозить буквально в полуметре от твоего носа, сила инерции превышает силу благого намерения примерно в сто миллионов раз. И неизбежное все равно происходит.

Поэтому с остальными присутствующими я здоровался уже из положения лежа на ковре, под аккомпанемент условно виноватых поскуливаний неописуемо довольного Друппи.

– Мой друг приносит извинения и говорит, что снова не смог сдержать эмоции, которые обычно охватывают его при виде тебя, – любезно перевел Дримарондо, который тоже был тут.

Если у вас в доме живут целых две собаки, позаботьтесь, чтобы хотя бы одна из них была говорящей. Это очень удобно. До появления переводчика у нас с Друппи возникало куда больше коммуникационных проблем. Например, он понятия не имел, что мне не нравится падать на пол. Думал, это моя любимая игра. А теперь всякий раз вежливо извиняется. Я считаю, это огромный прогресс.

– Точнее будет сказать «не захотел», – заметил сэр Шурф, который хоть и утверждает, будто не в его привычках ставить перед собой заведомо невыполнимые задачи, до сих пор не оставил попыток перевоспитать моего пса.

– Рад тебя видеть, – сказал ему я, не поднимаясь с пола: мягкий ковер поработил мою волю. И поспешно добавил: – Очень рад видеть всех. Если бы не строгое воспитание, лизнул бы каждого в нос.

Услышав про строгое воспитание, мои гости дружно заржали. Громче всех – Малдо Йоз. Оно и понятно, все-таки богема. Ему положено эпатировать добропорядочных обывателей вроде меня.

Кроме Малдо здесь были: соседская девчонка, за которой он ухаживает, ее тетка леди Лари, вероятно временно спихнувшая свои обязанности трактирщицы на брата, Трикки Лай, Нумминорих, счастливо спасенный нынче утром сэр Мелифаро и, господи боже, глазам своим не верю, самый занятой человек всех миров Кофа Йох.

Ясно, почему собралась такая компания: все они очень любят Базилио. И, прослышав о смерти учительницы, пришли ее утешать.

Все-таки вечно занятому человеку следует иметь как можно больше друзей. Со временем они волей-неволей перезнакомятся и организуют самодостаточную устойчивую систему: если что, сами друг друга утешат, спасут, развлекут и накормят. И меня за компанию, если вовремя под руку подвернусь.

Я с большим удовольствием это обдумал, поднялся с пола и только теперь заметил, что за столом нет самой виновницы торжества. В смысле Базилио, которую, по идее, все пришли утешать. Мне показалось, это довольно плохой признак. Никогда еще для Базилио не было дела важнее гостей. Разве что другие, еще более желанные гости. Но вряд ли сейчас в ее кабинете сидит замаскированный под старенького помощника придворного профессора Король. Хочет он того или нет, но его тайное неназойливое присутствие в самой дальней комнате создает совершенно особую атмосферу во всем доме; в общем, был бы он здесь, я бы знал.

– Базилио ушла рыдать в спальню? – спросил я.

– Нет, заниматься математикой в кабинет, – сказал Трикки Лай. – Совсем недавно. Принесла нам извинения и ушла.