– Шутки шутками, но это и правда свинство с твоей стороны – являться ко мне в таком состоянии, – сказал Иллайуни, вставая с моей груди и усаживаясь рядом. – Ты и в самом безмятежном настроении едва выносим. А уж сейчас…

– Знаю, – согласился я. – Прости. Ни за что не пришел бы, но мне позарез нужна твоя помощь. Не хмурься, всего лишь ответ на вопрос. Или на два вопроса. Или, если судьба будет к тебе особо жестока, на три.

Иллайуни снова рассмеялся.

– У тебя повадки в точности как у моего прадеда Гомулай Тар Оган Найи, который приходил в гости и объявлял с порога: «Не знаю, что вы натворили, злодеи, и знать не желаю, пришел час расплаты, я уже тут!» Тоже тяжелый человек, хотя до тебя ему далеко. Давай, выкладывай свой вопрос, только будь милосерден, быстро! Я – несчастный беззащитный бессмертный, даже утопиться по-настоящему при виде тебя не могу.

– Шурфа чуть не убили, – сказал я. – То есть, считай, почти убили, но я по счастливой случайности углядел на его шее смертное проклятие и отменил, благо на Темной Стороне это просто; не потащил бы он меня туда развеяться… Нет, стоп, не надо мне в твоем присутствии об этом думать.

– Вот-вот, – мрачно подтвердил Иллайуни.

– Еще одного моего друга избавил от точно такого же проклятия шеф. Только уже не случайно, а нарочно повел на Темную Сторону проверять. А перед этим погибла целая толпа народу, причем смерть каждого в отдельности выглядела трагической случайностью, не придерешься. Проклятие Йарра именно так и действует. Слышал о таком?

Иллайуни равнодушно помотал патлатой головой. Выглядел он сейчас совсем мальчишкой, ровесником Шурфова секретаря. Им бы мяч напару гонять, да в окна женских бань подглядывать, если, конечно, таковые тут имеются. Внешность вообще обманчива, а уж в магическом Мире и вовсе нелепо придавать ей хоть какое-то значение. Но я так по-дурацки устроен, что даже научившись по желанию изменять собственный облик, все равно придаю.

Впрочем, буквально секунду спустя Иллайуни стремительно постарел. Его вид и так-то не отличается постоянством, а сегодня он явно нарочно мельтешил, действуя мне на нервы. Иллайуни вообще на удивление мстителен; хвала Магистрам, только в мелочах.

– Я в ваших нелепых угуландских смертных проклятиях не разбираюсь, – надменно сказал он. – И не намерен что-либо менять. Спрашивай, что собирался.

– У нас есть подозреваемый. Одна беда, он уже несколько лет в Харумбе. И Хранители говорят…

– Они согласились удовлетворить ваше любопытство? Тогда зачем еще и меня дергать? – возмутился Ба Шумбай Иллайуни Горда Ойян Цан Марай Абуан Найя, бессмертный кейифай из рода строителей и хранителей Харумбы, давным-давно сбежавший от своих родственничков ко всем чертям.

– Затем, что ты незаинтересованное лицо. У тебя нет задачи защищать своих подопечных, утверждая, будто обитатели Харумбы не могут воздействовать на живых какими бы то ни было заклинаниями…

– Но он действительно не могут! – воскликнул Иллайуни. – Как вам только в голову такое пришло?!

– Ну как – просто мы не Хранители Харумбы. Поэтому не в теме, – усмехнулся я. – Ладно, я уже понял: это абсолютно невозможно. От такой новости чокнуться впору, но все равно спасибо тебе.

– Чокнуться впору, говоришь? То есть сейчас ты по собственным меркам еще нормальный? – осведомился Иллайуни. – Плохи, значит, дела.

– Да, дела неважные. Зато у меня есть второй вопрос: может ли живой человек посетить Харумбу в сновидении? Я имею в виду, не грезить на эту тему, а по-настоящему там побывать?

Иллайуни нахмурился.

– Уродился бы я подозрительным – решил бы сейчас, что мои родичи уговорили тебя попробовать нас помирить.

– При чем тут твои родичи?

– Притом, что тот же самый вопрос я слышал от них минувшей осенью. Специально приходили посоветоваться, хотя до сих пор демонстративно придерживались мнения, будто я вышел из общего дела не от большого ума. Но как припекло, сообразили, что о сновидениях я знаю побольше, чем вся семья вместе взятая и прибежали расспрашивать. Прежде такого никогда не бывало – чтобы Харумба приснилась кому-то из живых. Даже в обычных пустых снах она не фигурировала, хотя, конечно, доподлинно это не проверишь. Но так говорят. А теперь на улицах Харумбы то и дело появляются сновидцы; мои рассказывали, по большей части, обитатели каких-то иных реальностей, но и местные, из этого Мира, изредка попадаются. Ходят по городу, глазеют, заводят разговоры. Один юный Шиншийский принц отыскал там свою прапрабабку и был шокирован встречей, видимо иначе ее себе представлял. Зато жители Харумбы в восторге от гостей, новые впечатления для них радость, которой ни за какие деньги не купить. А вот Хранители в растерянности: не понимают, как такое вообще стало возможно. И не могут решить, плохо это или хорошо.

– Конечно, хорошо, если сами покойники рады, – усмехнулся я. – Клиент всегда прав.

– Так-то оно так. Но хотел бы я знать, почему такое творится!

– Джуффин говорит, в Мире открылись некие границы, которые прежде были закрыты и не позволяли постороннему вниманию проникать в нашу реальность, – вспомнил я.

– Это и так понятно, – отмахнулся Иллайуни. – А вот почему они открылись и как именно это изменило свойства Харумбы, хотелось бы однажды узнать… Ладно, по крайней мере, ты можешь быть доволен прямо сейчас, не сходя с места: ответ на свой вопрос ты получил.

– Да, но есть и третий вопрос. Потом сразу уйду, обещаю. Ты говоришь, обитатели Харумбы не могут воздействовать колдовством на живых. А на сновидцев, которые бродят по улицам и вступают с ними в разговоры? С ними – как?

– Да откуда же мне знать? – удивился Иллайуни. – Я давным-давно не был в Харумбе и не собираюсь их навещать, даже не проси!

– Мне бы в голову не пришло просить о таком одолжении. Сам понимаю, что перебор. Просто надеюсь на твои знания и опыт. Как ты думаешь? Теоретически. Вот и все.

– Магия обитателям Харумбы недоступна, это я тебе уже говорил. Мог бы объяснить, почему и даже показать, как работает этот механизм, но это слишком долгое дело. А, скажем, до осени ты сам со мной не останешься, даже если я соглашусь столько тебя терпеть. Что маловероятно, уж извини. Поэтому придется поверить мне на слово.

– Верю, – кивнул я. – Если бы не верил, какой смысл приходить к тебе с вопросами?

– Ну как – какой? А вдруг ты просто соскучился? – усмехнулся Иллайуни. – И не сумел сочинить другой подходящий предлог.

– Ты меня недооцениваешь. Подходящих предлогов я могу сочинить сколько угодно. Например: «я соскучился». Как тебе такая лихо завернутая интрига? По-моему, вполне ничего.

– Никогда не устану удивляться: как у тебя получается будучи таким невыносимым человеком, оставаться настолько забавным? Думаю, только поэтому я и все остальные соглашаемся тебя терпеть.

– Спасибо, – серьезно сказал я. – Не знаю как насчет остальных, но что ты меня иногда терпишь, это мне крупно повезло. Все, уже ухожу.