Она звонила Чарли каждый день и очень беспокоилась, если он не сразу брал трубку или вообще не отвечал. Иногда это могло продолжаться часами.

– Меня тут развезло немного, – сообщил он ей через неделю после их совместного обеда.

– Где ты сейчас? На работе?

– Успокойся. Ну, да, был на работе, потом пошел в лабораторию. Я хотел взглянуть… Я же слышу, ты беспокоишься… Сейчас я иду домой, все, что мне было нужно, я теперь знаю…

– Чарли, ты меня слышишь? – спросила она. – Связь очень плохая.

– Да нет, у меня все нормально. Я поговорил с другими. – Она знала, что он имеет в виду других зараженных. – Мы встретились после сессии и поболтали, все вместе. – Расписания их визитов в лабораторию совпадали лишь частично. Иногда Аллен и ее коллеги принимали их по двое – по трое сразу. – Знаешь, вспоминали, что с нами было. Это интересно. Но ничего больше. Каждый просто вспомнил что-то свое, и оказалось, что ощущения у всех были разные, представляешь?

– Нет, – ответила она. – Не представляю.

Он вежливо, но твердо отказался от обеда, которым она предложила его угостить, и обещал позвонить завтра. Когда на следующий день он не позвонил, она пошла к нему на работу, в административный отдел издательства отраслевых журналов.

– На прошлой неделе мы сказали ему, чтобы он посидел дома с недельку, – сказал ей его начальник. – Ему надо привести в порядок голову. Я ни в чем его не виню, просто говорю все, как есть.

– Но ведь вчера он был здесь, – сказала Това.

– Я его не видел.

Дома у Чарли тоже было пусто. Това отправляла ему эсэмэски и видела, что они уходят, но программа, которая сообщает о прочтении, на его телефоне была выключена.

Молодой доктор Дерек Янсен говорил в телефон шепотом, поэтому Това поняла, что его босс рядом.

– Вообще-то, мне не положено с вами разговаривать, – сказал он.

– Я знаю и очень благодарна вам за согласие. Я немного беспокоюсь за Чарли.

– Да, я так и понял. Я знаю, он слегка… Но это обычное дело, отношения врача и пациента, ничего особенного. Просто ему понадобится время, чтобы снова прийти в себя, вот и все. Медленно и постепенно. Не все люди реагируют на курс лечения одинаково быстро.

– Он, значит, реагирует медленно?

– Я этого не говорил. У каждого своя скорость.

– А вы выяснили, что там случилось? Ну, почему заражение пошло так быстро?

– Иногда такое бывает. Нельзя сказать, чтобы в образце было что-то действительно странное. Но мы еще смотрим. Стараемся работать быстрее. Чарли и другие пациенты очень терпеливы, для нас это неоценимая помощь, это позволяет нам проводить сравнительные анализы. Они не просто проявляют терпение, они сами вызвались приходить в лабораторию каждый день.

– Сами вызвались?

– Ну, конечно, работать-то приходится быстро: вещества, которые предохраняют ткани от разложения, могут повлиять на результаты тестов, поэтому мы не используем их на образцах. А значит, приходится держать их во льду. Но эти конкретные головы даже в холодильнике протухают на удивление быстро. Алло? Вы меня слушаете?

– Извините, – сказала Това. – Я просто задумалась.

На следующий день к вечеру она взяла такси и сама поехала в больницу. Закутавшись в теплое пальто и чувствуя себя полной дурой, она уселась в маленьком скверике и стала наблюдать за полуподвальным входом в лабораторию, который находился через дорогу. Това не боялась, что ее узнают: одежды на ней было столько, что она стала похожа на куль. Она ждала.

Сперва лабораторию начали покидать пациенты, за ними служащие. Небо темнело. В дверях появился какой-то коренастый мужчина, с ним женщина и Чарли – они вышли все вместе, группой, кивнули друг другу и поспешно разошлись. Еще минуту спустя вышел Дерек, он поднимался по лестнице, наматывая шарф. Вскоре за ним показалась и сама доктор Аллен, она шла, громко говоря с кем-то по телефону.

Не прошло и получаса, как коренастый вернулся. У входа он огляделся и, никого не увидев, начал спускаться по лестнице к двери. За ним подошел Чарли.

Он шагал быстро, подняв плечи.

Това подождала с минуту, потом медленно подкралась к лестнице, ведущей вниз, к лабораторной двери. Бесшумно спустилась. Носовым платком протерла запыленное окошко у входа. Бросила платок, приложила обе руки к стеклу и заглянула внутрь.

Внутри, в дальнем конце помещения, горела одна-единственная лампочка. Все было тихо. Свет лился из холодильного отсека: дверь туда была распахнута и подперта, чтобы не закрывалась. Това слегка подвинулась, чтобы лучше видеть, и тут же у нее вырвалось:

– О, господи боже мой, Чарли!

Он неподвижно сидел на полу внутри холодильного отсека, спиной к скамье.

Несоразмерно большая свиная голова, которая вновь оседлала его плечи, делала его похожим на марионетку, неуклюжую и зловещую.

Това заколотила руками в дверь.

– Чарли, – кричала она. – Я позову копов, если ты меня не впустишь!

Он не двинулся с места, зато зашевелился кто-то другой. Това вдруг поняла, что все это время рядом с ним на полу сидел другой человек, тот самый, коротышка, и что теперь он поднялся и идет к двери, шаркая ногами.

– Впустите меня немедленно, черт вас побери, – сказала она.

Он приоткрыл дверь и начал говорить что-то успокоительное, но она сразу скользнула мимо него внутрь. От его мокрого лица воняло. Това кинулась в холодную комнату, туда, где, свесив руки и безвольно опустив плечи, сидел на полу Чарли.

Шкура на свиной голове сморщилась и посинела. Ледяная плоть облепила плечи Чарли. Разрезанная щека болталась. Глаза провалились, мясо под ними обвисло.

– Сними это! – закричала она. При виде женщины, которая скорчилась в углу под головой коровы, ей стало совсем противно, и она вскрикнула еще раз.

Там, где сидел коротышка, лежала голова крокодила.

– Вы не имеете права врываться сюда вот так, запросто, – заговорил коротышка. – То, что здесь происходит, не ваше дело. Нельзя себя так вести.

Он ухватил ее за руку, когда она потянула на себя свиную голову Чарли. Она оттолкнула его.

– Или отвали, или помоги мне, – сказала она.

– Нельзя так дергать, – пояснил он. На его мокром лице вспухали болячки. Немного помешкав, он взялся за свинью. – Смотрите, – сказал он. – Вот как надо… – Он нежно пробежал пальцами по краю обрубленной шеи, просунул их в мертвый рот, и Чарли застонал. – Теперь можно.

Вместе они подняли голову и сбросили ее набок. Та шлепнулась на пол с мокрым чавкающим звуком. Това пнула ее, и голова, кувыркаясь, откатилась в сторону: внутри ее она заметила черные щупальца – они свисали с распухшего языка и извивались, ища лицо Чарли. На холоде их подергивания скоро прекратились.