Газеты окрестили беглецов Зоо-тройкой. Их снимали еще не раз – с вертолета, с борта патрульной полицейской машины, их показывали по кабельному, когда они лазали позади каких-то складов. Дрожали от холода в мелком грязном пруду рядом с парующим полем. Пробирались краем площадки для регби в вечерних сумерках. Ночной сторож видел Чарли через изгородь, когда тот воровал яйца у декоративной курицы и разбивал их через свиную пасть себе в рот.

Симона стояла в мусорной куче у границы какого-то кооператива и смотрела прямо в объектив камеры слежения. Коровья голова на ней догнивала, постепенно переходя в жидкое состояние. Кончики рогов тянулись друг к другу поверх провалившейся макушки, точно хотели встретиться. Шкура почернела, с нее сыпались черви. Симона повернулась и зашаркала к гравийному карьеру.

– Но здесь же не Дикий Запад, провал его возьми, – возмущалась Това. – Речь идет об эстуарии в Эссексе. Почему же их никто не может найти?

– Вы даже не представляете, до чего трудно иногда бывает найти человека, который не хочет быть найденным, – отвечала ей офицер по связям. Это была молодая женщина по фамилии Делингпол, чуть старше самой Товы.

– Но Чарли же просто админ…

– Уже нет, в том-то и дело, что уже нет. – Това не знала, что на это ответить. – Видите ли, Това… Нам кажется, мы знаем, где они сейчас. Вы нам поможете?

– Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Вы самый близкий друг Чарли. Вы последний человек – кроме тех двоих, если их еще можно считать людьми, – с которым он разговаривал.

– Господи, – ахнула Това. – Вы собираетесь просить меня пойти к нему туда?

Сквозь опоясывающие Лондон скучные пригороды и промзоны Делингпол вывезла Тову туда, где между акрами порыжелых полей попадались еще отдельные клочки нераспаханной земли. Там их уже ждали полицейские машины и «Скорая». В ней Това заметила Дерека и доктора Аллен. Она помахала им рукой, Дерек помахал ей в ответ.

Склон, поросший щавелем и крапивой, на нем амбар с дырой в стене, накренившийся в темноте. В дыре – стул. Вокруг расставляли оборудование, бормотали что-то в рации полицейские в пуленепробиваемых жилетах. Приближаясь, Това слышала, как они один за другим докладывали о ее приезде.

– Там? – спросила она.

Она села и задрожала, кутаясь в пальто, пока вокруг суетились офицеры, подключая провода к микрофону перед ней. Холодный ветер пах резиновыми шинами.

– Значит, они там? – повторила она, кивая на заросли кустов и деревьев в ложбине между холмами. Тут же, точно в ответ на ее вопрос, вспыхнул прожектор, и зелень засияла под его лучами.

– Выключите эту штуку, – гаркнул кто-то, и прожектор погас.

Старший офицер присел перед Товой на корточки.

– Вас проинструктировали? – спросил он. – Вы знаете, что делать?

Това кивнула, и он тут же отошел.

– Волнуетесь? – спросила ее Делингпол.

– А надо? – удивилась Това.

– Да нет. Отдыхайте пока. – Делингпол потрепала ее по плечу и отошла куда-то назад. – Уберите свет, – услышала Това ее голос. – Мы готовы.

Полицейские один за другим исчезали из виду. Выключали свои фонарики и рации. Оставшись одна, Това следила за тем, как вступает в свои права вечер, и полоса зелени превращается в сгусток черноты на фоне серых сумерек. Вдалеке виднелся какой-то свет – город, наверное, решила Това. Минуты шли, а дикий клочок земли перед ней оставался все таким же темным.

Она сидела одна.

– Чарли, – заговорила она. И откинулась на спинку стула, вздрогнув от звука собственного голоса, который гулко, как из бочки, покатился из динамиков в ночь, обдавая деревья треском статического электричества. – Чарли. Ты там, наверное, голодаешь, тебе холодно, и вообще, дружок мой, ты наверняка уже простыл, как пес.

А что, если он придет?

Това услышала, как хлопают крыльями летучие мыши, и с удовольствием произнесла про себя слово «пипистрелла». Она знала, что полиция и врачи где-то рядом, хотя казалось, что она совсем одна, и ей не было страшно. Ветер раскачивал кроны деревьев. Ничего не было видно.

– Чарли, – начала она снова.

Небо затянуло облаками, и луна, или месяц, силилась прорваться сквозь их завесу. Глаза Товы привыкли к полумраку. И уловили какое-то движение.

От темной полосы деревьев отделился человек.

Судя по очертаниям фигуры, это был мужчина, худой как жердь. Он приближался какой-то дергающейся походкой, на каждом шагу его колени подгибались, его то и дело заносило под тяжестью чего-то большого на голове.

У Товы сильно забилось сердце.

Мужчина припустил вверх по склону рысцой. Он спотыкался, но каждый раз удерживал равновесие. С того, что было у него на голове, сыпались какие-то клочья. Он приближался, а Това изо всех сил старалась не вжиматься в стул.

Громко щелкнув, зажглись прожекторы, и свет затопил кусты и траву. Мужчина застыл. Потом затрепыхался, пригвожденный к земле лучами, как вздернутая на булавку бабочка. В круг света вступили полицейские.

– Все хорошо, парень, – кричали одни, – иди сюда, Чарли, – другие.

– Он не Чарли, – взвизгнула Това.

Это был другой мужчина, Нил. Он был совсем голый и сильно похудел с их последней встречи. Его кожу покрывали рубцы. Он опустился было на корточки, но, помешкав, снова поднялся.

Това не могла оторвать взгляд от его головы.

Это был уже никакой не крокодил, и вообще не животное. Бесформенное нечто, кусок гнилого, червивого черного теста. Его ошметки кое-где прилипли к телу. Холодное сияние прожекторов позволяло разглядеть на нем местами остатки чешуи. Длинное крокодилье рыло давно разложилось и отпало – Това живо представила себе, как оно пару дней болталось у него впереди: не то хобот, не то хвост, и как потом шлепнулось на землю на парковке у какой-нибудь крошечной почты.

Она встала. Пошла к нему. Нил стоял неподвижно, пока она и следом за ней офицеры приближались к нему. Това услышала, как один из них рыгнул. Другой крикнул:

– Хазмат!

Она тоже чувствовала его запах. Вернее, умопомрачительную вонь. Видела червей, которые ползали по его плечам. Похоже, это были уже не те тонкие щупальца, как вначале, а жирные трупные черви. Ей даже показалось, будто она слышит, как лопаются, удлиняясь и растягиваясь под их напором, мышечные волокна из тех, что еще облепляли его голову. Полицейские окружили Нила, а тот стоял и растерянно озирался. К нему подошли другие офицеры, в желтых защитных комбинезонах, очках и хирургических масках.

– Вот и славно, Нил, – заговорил один из подошедших через маску. Това узнала голос Аллен. – Сейчас мы тебе поможем.

Он не сопротивлялся, пока с его головы и лица соскребали гниль и обирали червей. Все фрагменты, до последнего кусочка плесени, были тщательно собраны и уложены в специальные контейнеры. После Дерек тщательно вытер ему покрытое слизью лицо салфеткой, пропитанной каким-то вяжущим антибактериальным средством.