– Вот и все, парень, – приговаривал он. – Вот и все.

Снова стали различимы черты Нила. Его глаза были расширены, рот приоткрыт. Как у маленького мальчика.

– А можно… у вас есть что-нибудь поесть? – спросил он.

– Ну, вот и все, парень, – повторил Дерек.

– Я устал, это было так… Мне пришлось вернуться. – Нил раз за разом тыкал пальцем в остатки разложившейся плоти, которую носил еще недавно. – Я не хотел больше там оставаться, – добавил он.

– Вот и все. Теперь с тобой все будет в порядке.

Нил изголодался и устал, его тело покрывали шрамы, оставленные колючей проволокой и шипами живых изгородей, в которых он прятался и через которые пролезал много дней подряд. Еще он подхватил инфекцию, и его слегка лихорадило, но в остальном, по словам Дерека, он был вполне здоров. Даже на удивление.

– Он говорит, что ничего не помнит. Честно говоря, я ему верю. Так, отдельные фрагменты, вроде ночевки в старом гараже. По какой-то причине ему запомнилось именно это.

– А что с другими? – спросила Това.

– Он не знает.

– Но они же были вроде как стая.

– Да. Но когда его голова сгнила, он отбился от них.

– У него ломка?

– Нет. Мне кажется, когда голова на нем разложилась и отпала, вместе с ней отпала и зависимость.

Полицейские не стали просить Тову попробовать снова.

Через два дня после того, как в Эссексе вышел из леса Нил, в здание пригородной радиостанции вошла голая Симона с кровоточащим собачьим укусом на ноге. Ее лицо было измазано зловонной жижей, но коровья голова полностью сгнила и отвалилась. Женщина сказала секретарше, что настало время возвращаться домой.

Нетерпение и надежда овладели Товой, когда управляющий одного мясного магазина нашел у своего разгрузочного входа гниющую свиную голову. Правда, никаких щупальцев внутри не было, но это ничего не значило, ведь их явления и прежде были непредсказуемы и мимолетны, и они исчезали, не оставляя по себе ни следов, ни напоминаний. Но оказалось, что мясо разложилось недостаточно и не могло принадлежать той голове, которую носил Чарли. Более того, вскоре владельцы магазина получили письмо с угрозами, из которого стало ясно, что голову подбросили исламофобы, желавшие запугать хозяев.

Това продолжала надеяться, даже когда вертолет береговой охраны заснял, как обнаженный человек карабкается по утесам на восточном побережье. Запись длилась всего две секунды, в течение которых вертолет заложил такой крутой поворот, что разглядеть, куда направляется этот человек – вверх или вниз – и есть ли у него что-нибудь на голове, было невозможно.

Нил и Симона вместе выступили в одном ток-шоу. Нил был скован и, похоже, обижался на каждый вопрос.

– Полагаю, что у любого из присутствующих вертится на языке один вопрос, – говорила ведущая, – причем без всякого намерения оскорбить… – Она сделала паузу, в аудитории нервно захихикали. – Именно так, без всякого намерения! Так что нечего хихикать, заткнитесь! Нас всех интересует одно: о чем вы думали? – Не дав аудитории разразиться смехом, она продолжила: – В буквальном смысле. Как уже говорил сегодня доктор Боб, в ситуациях, подобных этой, люди зачастую… в общем, они могут даже не знать, о чем они думали. Мы все видели отснятые кадры с вами. А вы сами что-нибудь помните о том времени?

– Вы знаете, это очень странно, – заговорила Симона.

Това выключила телевизор.

Два дня спустя она пошла к Симоне домой.

– Вы меня не знаете, – сказала она. – Я подружка Чарли. Мистера Свина.

– Как вы узнали мой адрес? – спросила Симона. Она была элегантно одета во все черное.

– Избирательские списки. – Това лгала: адрес ей дал Дерек. – Я та, на чей голос вышел из леса Нил. Можно мне войти?

Симона приготовила кофе в дорогой кофейной машине.

– Вы не знаете, где сейчас Чарли, – начала Това. Она не позволила себе, чтобы это прозвучало как вопрос.

– Нет, не знаю. Вы мне верите?

– Верю. Как это было?

– Что – это? Носить голову?

– Нет. Быть в бегах. Для вас троих. Я знаю, вы говорите: «Ничего не помню», но ведь должно же было остаться хоть что-нибудь. Иначе о чем вам писать?

– Так вы слышали о книге?

– Конечно, а кто не слышал? Послушайте. – Това подалась к ней через стол. – Я знаю, то, что с вами случилось, было… Короче, врагу не пожелаешь, понятно.

Она еще раз представила себе гниль, облепляющую лицо, червей, лезущих в глаза и в рот.

– Я знаю, что вы не помните, где вы были, когда, что там делали и все такое. Послушайте… мне даже все равно, если это не так, поверьте. Нет, серьезно, это ваше право. Но я хочу спросить… Понимаете, я знаю Чарли, помню, каким он становился, когда надевал ту штуку, я видела, как он бегал с ней по кустам, и я сразу поняла, что ничего еще не кончено, есть что-то впереди. – Она говорила все быстрее и быстрее. – И теперь, когда я вижу Нила…

– О, Нил, бедняжка, – вставила Симона.

– Вот именно. Бедняжка. Ему грустно, правда? Знаете, что было, когда он вышел из леса? – Симона уставилась на нее. – Я же его первой увидела, я вам говорила. Я хорошо помню его лицо. Он как будто потерял что-то. – Това посмотрела на Симону в упор. – Что вы искали?

Симона отошла к кухонному окну и ничего не ответила.

– Вы это нашли? – продолжала Това. – Или это не вы искали, а голова? Послушайте, я ведь не мораль пришла вам читать, клянусь. Я просто хочу понять, что случилось с Чарли.

Симона повернулась к ней и встретила ее взгляд.

– Он умер, вы так не считаете?

Това смотрела на нее в упор.

– Так считает полиция.

Переохлаждение, болезнь, несчастный случай: нагое человеческое тело уязвимо. Плоть свиньи и плоть человека соединились там, где его настигла гибель.

– Но вы не верите? – спросила Симона.

– Не знаю.

С минуту обе молчали.

– Вам ведь тоже чего-то как будто не хватает, верно? – спросила Това.

Симона пожала плечами.

– Не знаю, – ответила она. – Разве можно скучать по тому, чего не встретил?

– Конечно можно, – сказала Това.

Симона подавила смешок.

– Ну, ладно. Я помню… – И она задвигала пальцами так, словно ловила что-то в воздухе, раз и еще раз. Потом выглянула в сад. – Помню, у меня все время было такое чувство, как будто я вот-вот поймаю, настигну. Вот-вот. Но я не поймала. – Она пожала плечами. – И Нил не поймал, точно.

– Хотите сказать, что Чарли поймал?

– Ничего я не хочу сказать.

– Нет, серьезно, – произнесла Това. – Я ведь немногого прошу…