— Мне нужно с тобой поговорить. И прежде чем ты начнёшь возмущаться, скажу, что это по поводу работы.

— А что с ней?

— Тебе на самом деле удобно говорить? Ты странная.

Будешь тут странной, когда на тебя, голую, муж наваливается, с определённой целью.

— Нет, не очень. Давай я тебе позже позвоню?

— Лучше встретиться.

— Вот ещё!

— Лер, кто это?

Я секунду медлила, после чего шёпотом проговорила, оправдываясь:

— Сашка.

Антон успокоился, а вот Стас в трубку выразительно хмыкнул.

— Я не Сашка. Ладно, я понял, что ты занята. Буду весьма признателен, если ты завтра приедешь в школу. В десять.

И что было делать? Я согласилась. Телефон выключила и легла, устроив голову на вытянутой руке Антона. Встретилась глазами с мужем и растянула губы в улыбке.

— Ты кушать хочешь? Я суп сварила. — И поспешила встать.

Какого чёрта Стасу надо?

На следующий день приехала в школу. И опять же соврала Антону. Вроде, что проще — сказать ему правду. Я же не по собственной воле еду на встречу с бывшим, это по работе, Стас сам сказал. Но Антону я соврала, что еду на маникюр, к нему он точно приглядываться не будет.

— Здравствуй, Лера, — поздоровалась со мной секретарь Станислава Витальевича, окинула любопытным взглядом, а я кивнула в знак приветствия.

— Доброе утро. — И немного переигрывая, шёпотом спросила: — Он у себя?

— Да, да, тебя ждёт.

— Ждёт меня?

Очень интересно. Прежде чем войти, постучала. Так ведь положено, да? Стас распахнул передо мной дверь.

— Входи.

Станислав Витальевич казался занятым и деловитым, даже не взглянул на меня, лишь указал рукой на кресло у стола.

— Так что случилось? — спросила я, поторапливая события.

— Я подписал твоё заявление.

— Замечательно, — похвалила я его.

— Да, но так, как до начала учебного года осталось всего ничего, а замену найти не так просто, я вынужден тебя просить войти в наше… в моё положение.

Я на кресле развернулась, посмотрела на него.

— Что это значит?

— Дай мне месяц, Лера.

— Поработать месяц? — Я отчаянно соображала. Затем покачала головой. — Я не могу.

— Ты уезжаешь?

— Нет, но… я уже сказала Антону.

— Господи, Лера. Ты что ему в преступлении призналась? — Он швырнул на стол какую-то папку, обошёл стол и сел. При этом смотрел на меня волком. — В конце концов, я по закону могу заставить тебя работать две недели.

Я только руками развела, не зная, что сказать.

— Почему ты так его боишься?

Я вскинула на него глаза. Головой качнула.

— Я не боюсь.

— Ты только и знаешь, что повторяешь: «Антон, Антон, Антон». Лера, что происходит?

— Ничего не происходит! Мы поженились три месяца назад, что удивительного, что я о нём думаю? — Я поднялась, хмуро на Стаса посмотрела, после чего направилась к двери.

— Лера, — позвал он.

Я обернулась. Сказала:

— Я подумаю и позвоню тебе.

— У тебя нет выбора.

— Прекрати меня шантажировать, — попросила я, выходя за дверь.

Даже не знаю, почему я так сильно расстроилась. Наверное потому, что мысленно уже поставила точку, попрощалась и со школой, и со Стасом, а теперь приходится возвращаться.

Не знаю как и почему, откуда вообще взялась эта мысль, но я поехал на кладбище. После похорон отца на его могиле не была, а тут что-то толкнуло словно. Остановилась перед воротами, чтобы купить у старушек цветов, а затем поплутала немного между кварталами, потом потерялась среди новых захоронений, цветов и венков, и почувствовала себя неуютно на какой-то миг. Машину пришлось оставить на дороге, а я в открытых босоножках вышагивала по песку, вглядываясь в таблички с именами умерших. А когда оказалась перед могилой отца, удивилась, как могла пройти раз или два мимо. Хотя, не особо удивительно, количество венков и цветов зашкаливало, рассмотреть за ними даже временный памятник было невозможно. Я открыла калитку, зашла на участок, осмотрелась… Венки с траурными, чуть выцветшими, лентами, пластиковые вазы с цветами, некоторые свежие, некоторые подвядшие, я растерянно оглядывалась, не зная, куда поставить свои лилии. Усмехнулась про себя. Опять не знаю, куда поставить цветы.

Странно было, что я здесь. Стряхнула с лавочки пыль и присела на краешек. Помолчала. Зачем приехала? Посмотрела на небо, оно было глубокого голубого цвета, без единого облачка. Дул ветерок, приятный и тёплый, солнце светило, небо радовало глаз… И от всего этого, казалось ещё более странным, что всех этих людей вокруг больше нет. Я на кладбище.

— Совершенно не знаю, зачем пришла, — неожиданно для самой себя произнесла я вслух. Посмотрела на могилу, словно реакции ждала. — Но, наверное, ты единственный, кому мне хочется претензии предъявить. — Рукой махнула. — Ты не подумай, не о прошлом. В конце концов, я не настолько обижена, у меня замечательное детство было. Я о том, что совершенно не представляю, что буду делать дальше… с твоими деньгами. — Смущённо усмехнулась. — Их много. Даже не представляю, как ты столько заработать смог. На Антона сейчас смотрю и понимаю, что всё это не просто. Он постоянно занят, а иногда и злится. Не сознаётся, улыбается, но злится. — Сделала паузу, после чего пояснила: — Не знаю, в курсе ли ты, но я за него замуж вышла. Он хороший, и муж… тоже хороший. Но всё так неожиданно получилось, что я немного растерялась. Да ещё мама предостерегает постоянно. Хотя, это тебе знакомо, я думаю. — Замолчала, глаза закрыла и подняла лицо, подставляя его солнцу. Потом лоб потёрла. — Мне просто жаль, что всё так получилось… папа. Хоронить тебя после двадцатилетней разлуки было неприятно. И до жути странно. А теперь я сижу у твоей могилы и с тобой разговариваю… Это просто бред и паранойя.

Я ещё немного посидела, теперь уже молча, смотрела на цветы и дурацкие венки, потом по сторонам смотреть принялась, а на самом деле надеялась, что смогу, наконец, вздохнуть, а затем и слёзы смахнула. Назвала себя дурой мнительной, сижу и реву. Надо обязательно рассказать об этом Антону, почему-то я была уверена, что у него найдутся для меня нужные слова. А если не слова, то хотя бы объятие или поцелуй. Тоже весьма неплохо.

Моё внимание привлекли голоса. Я голову в сторону основной дороги повернула и увидела пару… Хотя, уже в следующее мгновение я поняла, что это не пара, это Марина Леонидовна в компании худощавого мужчины. Вот ведь… Я с лавки поднялась, отряхнула подол платья, потом принялась под глазами тереть, боясь, что под ними остались следы от туши, пока я ревела.

— Я подобрала несколько фотографий, — услышала я голос Марины. — Вы мне сделайте несколько макетов, я посмотрю все.