– Вам она тоже адресовала письмо, но просила зачитать его при всех.

– Погодите, погодите. Как при всех? Это неправильно! Я так не хочу! Эльзе в руке отдали, а мое при всех читать!

– Извините, это воля покойной. Я обязан ее выполнить. – Он снова порылся в портфеле и достал еще один конверт, из которого вытащил сложенный вдвое лист бумаги. – Я приступаю… «Дорогая, Карина. Если ты это слушаешь, значит, меня уже нет в живых и те деньги, которые я переводила мелкими суммами в тот город, в ту страну, где ты осела, достаются тебе. Они и так бы тебе достались, ведь ты открыла счета на свое имя. Или я слишком плохо тебя знаю и ты решила удивить меня? Нет, Карина, думаю, все так, как я пишу. Ты решила меня кинуть, открыла счета на свое имя и все, что я перечислила, благополучно присвоила. Знаешь, как я догадалась? Просто! Решила сделать обратный перевод, а не вышло. Поначалу подумала, что какой-то сбой, и только потом догадалась. Молодец, Кариночка. Воспользовалась моей беспомощностью. Ты всегда так поступала. Не суть… Просто хочу пожелать тебе тех же самых проблем, которые обрела я, решив кинуть Женьку. Хочу признаться: это был самый глупый в моей жизни поступок. Не надо было так с ним. Так нельзя! Это неправильно! Но что-то в моей голове перемкнуло, и я поступила так, как поступила. Глупо. А ты, Кариночка, выпутывайся теперь, как хочешь. Женя не простил мне. Не простит и тебе. Прощай…»

В гостиной стало очень тихо. Эта тишина разбавлялась лишь судорожным дыханием Карины, которая комкала в руках адресованное ей послание.

– Это… Это неправда! – выпалила она, осматривая всех по очереди. – Она врет! Она все врет! Я не брала ее денег!

– Ладно, Карина, – фальшиво-ласковым голосом вставила Александра. – Ты сама в этом призналась Женьке. Я подслушивала.

– В чем призналась, в чем?! – Карина вскочила, добежала до кузины и схватила ее за волосы. – Все вынюхиваешь, подслушиваешь, овца! Ненавижу тебя, ненавижу!

Она с такой силой дернула Александру за волосы, что та взвыла, и пришлось вмешаться полиции.

– Мы вынуждены вас задержать до выяснения обстоятельств, – крепко взял ее за предплечье Илья и увлек к выходу, на ходу рассказывая о правах. – К тому же у нас есть заявление от пострадавшего.

– Что?! Заявление? От пострадавшего? – Карина резко затормозила, вставив руки в притолоку двери, и оглянулась с бешено вытаращенными глазами. – Женя! Ты?!

Суворов увел взгляд в сторону.

– Сволочь! Все вы сволочи! Гады! – страшно завыла она и разрыдалась.

Ее увели, но из холла было слышно, как она выкрикивает угрозы:

– Всем отомщу! Всем! Я много чего знаю обо всех о вас! Много чего! Милая семейка… Не я одна буду сидеть! Не я одна…

Хлопнула входная дверь, и снова стало тихо.

– Всего вам доброго. – Нотариус старомодно откланялся и через минуту в гостиной остались лишь Суворовы и Александра.

– Ну, Шура. Ты все слышала. – Евгений холодно смотрел на кузину покойной жены. – Дом Элеонора завещала мне. Ничего не поменялось. Я остался под этой крышей полноправным хозяином. И тебя… Тебя я здесь больше видеть не хочу. Собирай свои вещи и проваливай, Шура.

С легким кивком она встала и пошла к двери, едва слышно обронив:

– Странно… Странно, почему она ничего не оставила Эльзе?

Дверь гостиной закрылась за ней, и Евгений с Эдиком вопросительно уставились на Эльзу.

– Что? – вызывающе дернула она подбородком. – Это надо у нее спросить, а не у меня. Вам-то чего печалиться? Вы все в шоколаде. Отцу дом, и у него еще две фирмы. Эдику все остальное: бутики, недвижимость, салоны. Один, самый захудалый, мать тете Шуре оставила. Но он тебе, Эдичка, и не нужен. Дела там шли так себе. Место нехорошее. Все остальное приносит стабильный доход. Главное, не просрать. Не пронюхать.

Она ядовито рассмеялась, запрокидывая голову.

– Я сейчас не употребляю. – Эдик виновато глянул на сестру. – Я был не в курсе, если что. Не знаю, почему она так поступила. Но ты-то… Наверняка знаешь, сестренка.

– Нет. – Она скупо поджала губы.

– Письмо. Что в нем? – Он подозрительно прищурился. – Наверняка есть разъяснения. Не хочешь нам его зачитать, Эльза?

– Нет! – выпалила она, вскакивая и выбегая из гостиной.

– Пап, а ты? Ты не в курсе, почему мать так с ней поступила?

– Нет. – Суворов твердо выдержал его подозрительный взгляд. – Не надо меня впутывать во все то дерьмо, в котором мы оказались по милости твоей мамаши. Я устал! Уже дважды за мной приходили! Я – лицо пострадавшее, вынужден отвечать на их поганые вопросы. Оправдываться! Сука… Если бы ее не убили тем утром, я бы, наверное, сам это сделал.

– А это… не так? – вскинул брови Эдик. – Я был уверен, что это ты.

– Идиот, – презрительно фыркнул Суворов. – Зачем мне ее труп без денег? Кто-то меня опередил. Кто? Никто не знает. Может… Может, это ты, Эдик?

Отец подошел к шкафу, в который был встроен бар, достал бутылку и бокал. Налил себе виски, сделал глубокий глоток и прищурился, глядя на сына.

– Почему эта мысль никому не пришла в голову? И мне – только сейчас! – фыркнул он, разбрызгивая алкоголь, и коротко рассмеялся. – У тебя было время, возможность и… И мотив. Ты теперь богатый наследник, сын.

– Я не знал о завещании.

Вот оно мерзкое утреннее предчувствие! Начинает потихоньку сбываться. Он так и знал, что, невзирая ни на какие подарки судьбы, будет пострадавшим.

– Это ты так говоришь. Но могло быть и по-другому. – Отец заметно охмелел, выпивая натощак. – Ты мог поддерживать связь с мамашей и уговорить ее составить завещание, которое устраивало бы только тебя. А потом заехать к ней по пути к сестре и шарахнуть ее по башке. Все остальное как по нотам!

– Это не я. – Эдик почувствовал, что бледнеет. – Я бы никогда…

– Да, для этого ты трусоват, мальчик мой. – Язык у отца уже заплетался. Он сел за стол, с грохотом поставив на него бутылку. – Но в настоящий момент меня больше интересует другой вопрос, сынок. Где же все-таки мои деньги?..

Глава 33

– Я все расскажу! Все! Я ему все верну! Мне не нужны его гребаные деньги! – Карина тряслась всем телом, размазывая слезы по лицу. – Я не хотела так… Думала, что будет иначе… Кто знал, что ее убьют? Это просто осталось бы семейным делом, дальше их стен не вышло бы, и все!

– Карина, выпейте воды.

Кира протянула ей пластиковую