Кира еле-еле успела одёрнуть топик и натянуть новые штаны. Из-за быстрой смены выступлений переодеть колготки она не успевала, поэтому пришлось надевать штаны поверх, буквально запрыгивая в носки и новые чёрные кроссовки.

Завязав потуже шнурки и быстро посмотревшись в зеркало, Кира побежала на сцену.

По условию конкурса разрешалось выступать не одной, а, например, в паре, что и делали большинство участниц, показывая с партнёрами всякие вальсы, сальсы и румбы. Пятикурсница Марина, которой достался первый номер, танцевала в компании двух девочек с русским народным танцем. Они как раз закончили своё выступление и вышли за сцену, делясь впечатлениями. Следующая участница — Ольга с первого курса экологов — танцевала вальс с парнем.

— Кира, чётче делай движения, не забывай ставить точки, — напутствовала Татьяна Михайловна.

Кира кивнула. Секрет многих хороших выступлений в чётких крохотных паузах, когда ты фиксируешь движение, а не смазываешь его. Почти все современные танцы построены на этом. Можно просто хаотично махать руками, но если ты ставишь эти самые «точки», замирая на долю секунды, у тебя это всё будет выглядеть продуманным танцем.

— Всё, твой выход, — подтолкнула хореограф.

Заиграла мелодия песни «Five» одноимённой британской поп-группы. Пружинящей походкой, которой легко было добиться в новых кроссовках, Кира вышла на середину сцены. Под эту же мелодию они на «Фабрике Танца» разучивали хип-хоп, поэтому уже два месяца назад, узнав название группы, Кира купила кассету, чтобы тренироваться дома. Это сразу пригодилось и для конкурса, чтобы готовить танец.

Единственное, что Киру беспокоило, это то, что музыка на сцене была очень слабо слышна, так как все колонки и усилители были направлены на зрителей, и ей не хватало некоторого драйва, получаемого от звуков этой песни, чтобы зажечь по полной.

Чётко отработав все восьмёрки и запыхавшись от напряжения и скачков, Кира замерла, через паузу поклонилась, а потом, махая рукой, ушла со сцены. Зрители громко аплодировали, провожая её даже, как ей показалось, свистом. Но в ушах бухало сердце, так что она не была в этом полностью уверена.

— Молодец, отлично выступила! — похлопала Киру по взмокшей спине Татьяна Михайловна. — Беги, готовься к спортивному конкурсу.

В раздевалке творилась суета, народ переодевался, пахло лаком, духами и нервозностью. Кира нашла свою сумку и достала короткие спортивные чёрные шортики с тонкой белой полоской-лампасом, которые были куплены в пятницу. Их сказали надевать на колготки. Кира только порадовалась, что топика у неё было два. Белый, в котором она выступала, весь промок. Переодевшись, она быстро прихватила волосы, соорудив по бокам два коротких хвостика, оставив часть волос распущенными. Одна за другой возвращались девчонки. После танцевального конкурса должна быть одна песня и сразу общее выступление. Лену, которая выступала под девятым номером, переодевали всем скопом, чтобы успеть, буквально вытряхнув из фиолетового платья с блёстками.

Через минуту они, весело подпрыгивая под ритмичную музыку, уже выскочили на сцену для «спортивного дефиле», так же меняясь и выполняя разные упражнения, как на аэробике. Выход был минуты на две, но тоже требовал широких улыбок и красивостей.

Следующий конкурс был театрально-драматическим, поэтому они сбежали в раздевалку, пока зрителей развлекали певцы.

В пятницу Кира с мамой купили на рынке белые следки, и, надев ночную сорочку и пеньюар, она «обула» на ноги по две пары следков. Получились вроде как и тапочки и вроде как и нет.

Когда она думала над образом Дездемоны, то получалась несчастная забитая мужем-мавром женщина. Но это совершенно ей не подходило, к тому же Кира считала, что уж если душить, то должно быть за что-то, а не просто так, из-за мнительности и неуверенности супруга. Они порепетировали с мамой и составили что-то вроде психологического портрет персонажа. Так получилось понять, чего Кира хочет добиться от роли и как сможет «переиграть» Гавриила на его поле.

В итоге её Дездемона «получилась» ехидной и саркастичной стервой, которую удалось играть чистой интонацией, проговаривая тот же текст, что и у Шекспира.

— Помни, что говорить надо громко и встать поближе к центральному микрофону, но так, чтобы он тебя не закрывал, — напомнила Светлана Анатольевна, которая тоже стояла за сценой.

Кира кивнула. В зале была неплохая акустика, но декламировать на весь зал всё равно было сложновато. Так что микрофон, поставленный на стойку поближе к участникам, хотя и помогал усилить звуки, но всё требовалось говорить чётко и громко, чтобы было хорошо слышно.

Дождавшись, пока стихнут аплодисменты второй участнице, Кира, позёвывая, вышла на сцену. И начала смотреться в зеркальце, которое держала в руках, поправляя причёску. Гавриил, как того требовала сцена, начал медленно к ней приближаться. Первая реплика была её.

— Кто здесь? — с явной надеждой спросила Кира и, «заметив» своего «мужа», разочарованно протянула: — Отелло? Ты…

— Я, Дездемона, — прочитал с листа Гавриил, несколько удивлённо глядя на неё.

— Что ж не идёшь ложиться ты, мой друг? — с издёвкой спросила Кира и показала рукой жест «кыш», словно Отелло должен был спать где-то в другом месте.

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

— Да, — Кира ухмыльнулась, смерила Гавриила взглядом с ног до головы и ядовито добавила: — Милый мой.

«Отелло» прочитал несколько реплик, которые призывали её побыстрее помолиться на ночь.

— Я подожду немного. Не хочу тебя губить, покуда к смерти духом не приготовилась ты. Боже упаси!

— Ты говоришь о смерти? Мне⁈ — Кира хохотнула, словно уже подлила яду своему мужу, а он тут заливает ей о её кончине.

— О смерти… — нахмурившись, грозно прочитал Гавриил.

— О Господи, спаси меня! — закатив глаза, сказала Кира с пренебрежительной интонацией «ну-ну, говори, говори».

— Аминь от всей души! — продолжая трагедию, произнёс свою реплику парень.

— «Аминь» ты произносишь? Ты передумал убивать жену? — со смешком спросила Кира, намекая, что Отелло «слабо».

Отелло, согласно тексту, похмыкал, а она продекламировала:

— И всё-таки ты страшен мне, Отелло, — Кира отвернулась от него и снова стала смотреться в зеркало. — Ты гибелен, когда твои глаза… — она повернулась и, показав пальцем в разные стороны и понизив голос, «замогильно» прошептала: — … так бегают, — снова отвернулась, глядя в зеркальце. — Мне нечего бояться: Я за собой совсем вины не знаю… — она усмехнулась и, издеваясь, томно добавила: — И всё ж боюсь тебя я, так боюсь!

Опешивший Гавриил поднял палец вверх:

— Подумай