— Я был тогда школьником младших классов, но прекрасно помню последний приступ сталинской паранойи. Никто ведь не выступил в защиту несчастных врачей, а наша директриса даже прочла нам лекцию о том, как надо остерегаться определенного рода докторов, которые якобы травят своих пациентов.

— И вы в это верили? — спросила она.

— Если честно, я тогда жалел лишь о том, что еще не стал врачом и не могу отравить эту директрису.

Аня рассмеялась.

— Чего я никак не могу понять, — с серьезным видом продолжал он, — так это почему вашего отца не вернули из ссылки. У меня в академии много друзей, которые также побывали в Сибири.

— Наверное, у него не было нужных связей, — ответила она, до глубины души тронутая искренним сочувствием, которое ей послышалось в его голосе. — Заступиться было некому.

— Считайте, что теперь есть кому, — сказал Авилов и накрыл ее руку своей широкой ладонью. Он посмотрел ей в глаза и понял, что от волнения она не в силах говорить.

Наконец Аня выдавила из себя:

— Но зачем?

— Что зачем?

— Вы не производите впечатления человека, готового ссориться с властями. Зачем вы станете помогать моим родителям?

— Вы правы, — согласился он. — Я эгоист. Но если я что-то сделаю для них, то, может быть, завоюю и ваше расположение?

— Вы его уже завоевали, — прошептала она.

— Настолько, что вы готовы стать моей женой?

В первый момент Аня не поверила своим ушам.

— Зачем? — снова спросила она.

— Вы задаете слишком много вопросов, — нравоучительным тоном изрек Дмитрий.

Она с недоверием помотала головой.

— Я просто не понимаю. Вы же могли получить любую…

— Аня, вы для меня — не «любая»! Вы совершенно необыкновенная девушка. У вас есть дар быть счастливой, и это просто завораживает меня.

Она старалась изо всех сил взять себя в руки и не поддаться эмоциям.

— Дмитрий Петрович, скольким женщинам вы это уже говорили?

— Ни одной, — заверил он. — Ни разу в жизни.

Было без двадцати час, когда он распахнул перед ней дверцу машины. Аня протиснулась на сиденье. Она была уверена, что он захочет ее обнять. Но этого не произошло. Он завел машину и поставил кассету Шарля Азнавура. Аня была уверена, что они поедут к нему домой. Но она и тут ошиблась.

Авилов подвез ее к больнице и даже не попытался поцеловать на прощанье, из чего Аня заключила, что выставила себя полной дурой.

И только когда на другое утро ей доставили розы и письмо с официальным предложением руки и сердца, она поняла, что вообще ничего не поняла.

За исключением одного обстоятельства: он ее действительно любит и готов к серьезным отношениям.

21 октября 1982 года стал самым счастливым днем в ее жизни. Отныне она была не только дипломированным акушером-гинекологом, но и женой члена-корреспондента Академии наук Дмитрия Авилова. Брак торжественно зарегистрировали во Дворце бракосочетаний, а свадьбу играли в новой квартире, в одной из высоток на набережной Москвы-реки.

Аня чувствовала себя принцессой из сказки. В числе многочисленных гостей были два самых дорогих ей человека. Из ссылки приехали мама с папой.

Но все это было в прошлой жизни и за миллион километров отсюда.

После впечатляюще успешной работы в двух преддипломных семинарах, Изабель да Коста без труда достигла своей цели — точнее сказать, цели Реймонда — и в конце лета 1986 года стала самой юной выпускницей в истории Беркли. Диплом с отличием по физике — и, как и положено, сверкающий нагрудный знак в виде трех букв греческого алфавита.

Пресса снова вышла на боевые позиции, а Мюриэл и Реймонду опять пришлось сыграть роль любящих родителей. Многие репортеры жаждали заснять вместе отца и дочь, которых уже окрестили «термодинамическим тандемом», но Реймонд настоял на том, чтобы все снимки делались только в «семейном» варианте.

Телекамеры все как одна стремились показать Изабель — особенно в тот момент, когда она благодарила за поддержку своих близких. Эти кадры перебивались крупными планами Реймонда, которого она продолжала называть «лучшим из известных мне педагогов».

Еще в июне, во время короткой поездки домой на выпускной вечер Питера, у Изабель с братом установились доверительные отношения, и теперь они укреплялись, несмотря на то что сам Питер, которому еще только предстояло начать учебу в колледже, скромничал и низводил себя до роли простого парня.

На ужин они поехали в «Гейдельберг», где опять строили планы на будущее. Изабель при этом держалась так, словно брат ни в чем не уступал ей в своих достижениях.

Питер рассказал ей, что хочет специализироваться на физическом воспитании.

— А ты, сестренка, чем теперь займешься? — спросил он, хотя уже знал ответ. Широта натуры позволяла ему восхищаться сестрой, не испытывая ни малейшей зависти.

— У тебя есть предложения? — пошутила она.

— Вообще-то, есть, — ответил Питер. — Я бы порекомендовал тебе совершить кругосветное путешествие.

— Зачем?

— Неужели не догадываешься? Ты знаешь все формулы и законы, которым подчиняется движение Вселенной, но никогда не видела планеты, на которой живешь. Мы с двумя приятелями поднакопили деньжат — подрабатывали в выходные мойкой машин — и теперь собираемся отправиться во Францию и там побродить с рюкзаком. Я бы и тебя позвал, но отец не пустит.

— Ух ты, я бы с радостью, но мне нужно немедленно приступить к магистратуре под руководством Прахта.

— А тебе не кажется, что это даже для тебя чуточку рановато? Ты же еще курсовую по теме не написала — если только это не случилось прошлой ночью, пока я спал сном младенца. — Питер с нежностью смотрел на сестру.

— Понимаю, это звучит странно, — пояснила Изабель. — Строго между нами: ты что-нибудь знаешь о теории единства сил природы?

— Только из «Звездных войн», — рассмеялся брат. — Ты можешь объяснить попроще, чтобы понял даже такой недоумок, как я?

— Хороню. Примерно так. Традиционная физика признает четыре разных типа сил, действующих между элементарными частицами и определяющих все явления природы. Общеизвестные — гравитационное и электромагнитное воздействие, их радиус действия неограничен. Есть еще одна «могучая» сила, действующая на малых расстояниях, она удерживает вместе частицы атомного ядра. А еще одна — «слабая», ее обычно связывают с распадом нейтронов внутри ядра. Пока все ясно?

— Скажем так: верю тебе на слово, но на экзамен по этой науке пока бы не пошел. Ты говори, говори, я уж как-нибудь соображу. Тренировка для мозгов.