Малдер закричал, требуя прекратить огонь, но его никто не слушал.

Все стрелявшие целились в Дормана. Он понимал, что эти люди намерены уничтожить его, хотя и был уверен, что они только сейчас узнали о том, что он до сих пор жив. Не знали они и о том, что Дорман претерпел коренные изменения, что теперь он был совсем другим существом.

Адам Ленц уже предал его однажды — люди из организации, обещавшие, что у Дормана будет своя лаборатория и возможность продолжать нанотехнологические исследования, уже пытались его убить. И вот теперь они прибыли сюда, чтобы довести дело до конца.

Два раскаленных кусочка свинца угодили в тело Дормана — один пронзил плечо, другой пробил грудную клетку с левой стороны. Боль, ярость и выброс адреналина в кровь окончательно парализовали способность Дормана управлять собственным организмом. Он утратил контроль над системами, разрушавшими его генетическую структуру, мышцы и нервы. Он издал рев, исполненный невыразимого бешенства и гнева.

Его тело начало видоизменяться.

Кожа Дормана натянулась и затрепетала, словно шкура на барабане. Его мышцы сжимались и содрогались в конвульсиях, зловещие опухоли, выступавшие на коже, грудной клетке и шее, вырвались наружу, раздирая и без того излохмаченную рубашку.

Такое уже случалось однажды, когда Дорман оказался в кабине лесовоза рядом с Уэйном Хайкавеем, однако тот случай не шел ни в какое сравнение с тем биологическим хаосом, который воцарился в его организме на сей раз. Взбесившиеся нанокриттеры принялись перестраивать тело Дормана по подобию самых примитивных конфигураций, которые они отыскали в цепочках его ДНК.

Его плечи заскрипели, бицепсы набухли, руки начали изгибаться и скручиваться. Из горла Дормана показался длинный хлыстообразный вырост, начинавшийся у корня языка. Кожа на лице и шее размягчилась и потекла вниз, будто оплавленная пластмасса.

Люди в черных костюмах встревожились и продолжали вести огонь, чтобы защитить себя, но целостность организма Дормана уже была нарушена, его тело мутировало и с легкостью поглощало энергию ударов пуль, словно комок сырой глины.

Адам Ленц реагировал молниеносно — будучи руководителем группы, он предпочел отступить в укрытие, а пальба тем временем продолжалась.

Дорман метнулся к ближайшему человеку в черном костюме, протягивая к нему руку, а из его отвратительного, похожего на первобытный сгусток материи туловища вырастали все новые щупальца. Разум Дормана затуманился, наполненный болью и наползающими друг на друга искаженными изображениями. Сигналы, которые его сознание еще пыталось передавать мышцам, не оказывали ни малейшего воздействия. Деформированная бунтующая плоть вырвалась на свободу и дала волю своему неистовству.

Хладнокровный стрелок в черном костюме немедленно потерял профессиональную выдержку и яростно завопил, как только его тело опутали мясистые выступы, щупальцеобразные наросты и другие отвратительные формы, обвившие его руки, шею и грудь. Дорман продолжал стискивать и душить, пока туловище противника не захрустело в его объятиях, будто щепки для костра.

Очередная пуля раздробила Дорману бедро, но он не успел свалиться на землю — наномашины восстановили целость кости, давая ему возможность наброситься на вторую жертву.

Горячая полупрозрачная слизь, покрывавшая тело Дормана, служила средством перемещения нанокриттеров, и было достаточно лишь прикоснуться к человеку, чтобы клеточная чума мгновенно нарушила структуру его органов, однако взбесившееся тело Дормана, по-видимому, находило огромное удовольствие в том, чтобы ломать шеи, протыкать горла и сжимать грудные клетки, словно мехи аккордеона.

Из его рта высовывалось щупальце, похожее на длинный заостренный змеиный язык. Дорман и сам уже не знал, как воспринимать свои собственные ощущения. Он не имел ни малейшего понятия, много ли человеческого сохранилось в том существе, в которое он превратился.

Сейчас он видел перед собой только врагов, заговорщиков и предателей, а его оглушенный разрушающийся мозг был охвачен лишь одним стремлением — убить их всех.

Сокрушая противников, Дорман постепенно начинал терять ориентацию в пространстве, зрение теряло четкость, изображения расплывались Окружившие его агенты наращивали плотность огня. Не выдержав напора летящих пуль, Дорман начал отступать.

В его сознании мелькнуло смутное воспоминание о лаборатории «ДайМар», о помещениях, в которых они с Дэвидом Кеннесси занимались фантастическими проектами, исследованиями, поставившими его на грань гибели.

Словно раненый зверь, заползающий в свою берлогу, Джереми Дорман, пошатываясь, направился к обугленным развалинам, ища укрытия.

Мужчины в черных костюмах двигались следом.

Развалины лаборатории «ДайМар»

Пятница, 21:19

Увидев Ленца и его людей, прибывших словно по заказу, Малдер тут же сообразил, что никакое это не подкрепление, а группа ликвидаторов, рядовых пешек той самой организации, против которой Малдер и Скалли вели непрекращающуюся борьбу. Именно они гнались за Патрицией и Джоди, именно они устроили кровавую демонстрацию, в результате которой сгорела «ДайМар», именно они обыскали дом Кеннесси и изъяли улики из больничного морга.

Малдер предпочел бы обойтись без такого, с позволения сказать, «подкрепления».

Как только началась пальба, Малдер испугался, что Скалли, Джоди или его самого вот-вот настигнет шальная пуля, и бросился в сторону, прячась от огня. Своего пистолета он лишился благодаря Дорману, но Скалли была вооружена.

— Скалли, береги мальчишку! — крикнул он и услышал влажные шлепки пуль, впивающихся в кожу. Нечеловеческим голосом заорал Дорман.

Малдер ринулся в сгущающуюся темноту, лавируя среди поваленных столбов и рухнувших стен. Завывания Дормана превратились в нечленораздельный звериный крик, и Малдер оглянулся.

На его глазах Джереми Дорман преображался, становясь кошмарным чудовищем.

Молниеносное неуправляемое деление клеток породило злокачественные раковые метастазы — они разрастались по собственной воле, превращая Дормана в омерзительную тварь, облик которой был намечен самыми примитивными кодами, что содержались в его ДНК.

Словно план жилой застройки города, принятый подкупленным муниципалитетом, подумал Малдер.

Вакханалия безумствующих клеточных структур нашла свой выход в хищническом инстинкте, направленном на агрессию и разрушение.

Скалли в этот миг занимала позицию, которая не позволяла ей видеть происходящее во всех деталях. Она спряталась за ближайшим бульдозером, заслоняя Джоди своим телом. Послышалась отчетливая гулкая дробь пуль, ударивших в стальной бок машины. Скалли нырнула в тень и резким толчком повалила Джоди на землю.

Малдер, низко пригибаясь, мчался вдоль куч кирпичной крошки и упавших деревянных столбов, стремясь укрыться под сомнительной защитой обгорелых останков лаборатории.