Эдик в это время с суровым выражением лица уже лихорадочно листал газету, нашел, забегал глазами по строчкам.

Наконец он с шумным выдохом откинулся на своем драном редакционном кресле и сказал:

– Заменил!

Мы оба вытирали пот со лбов, хорошо вообразив последствия возможной ошибки. Решили еще выпить по стаканчику, прежде чем продолжить разбор почты.

«А еще, – продолжала Марина, – точно так, как вы и посоветовали для Весов и Водолея, мы стали практиковать ролевые игры. Сначала я играла ежика, а он – удавчика, пытающегося меня проглотить».

– Очень сексуально! – прокомментировал Эдик. – Ты только представь себе – проглотить ежика! Сразу встает.

– «А потом мы играли в Отелло и Дездемону, меняясь ролями, и все было просто замечательно», – читал я.

– Какая-то садомазохистская семейка, – заметил Эдик.

– Главное, что у них тоже все наладилось, – сказал я и продолжил чтение: – «Именно после вашего гороскопа мы открыли для себя новые горизонты в сексе и наладили наши остывающие супружеские отношения, огромное вам за это спасибо, уважаемый Мажордом».

– А вот еще!.. – Эдик раскрыл новый листок с письмом. – Людмила из Химок. Ей двадцать семь, замужем пять лет, рост сто семьдесят три, вес шестьдесят, размер груди четвертый, по знаку Скорпион, просит о личной встрече для более подробной консультации по семейным вопросам с маэстро Мажордомом. Прям модель. Ну и кто будет консультировать?

– А кто из нас Мажордом… э-э-э… Маджорет? – спросил я.

– Оба.

– Вот вместе и примем. Мы бригада маляров коммунистического труда, а маэстро Мажордом сейчас подойдет, – припомнил я старый анекдот.

Мы выпили уже две бутылки мадеры, но разобрали только половину из объемистого пакета писем. Ни в одном из них не было и тени сомнения в верности наших рекомендаций. Напротив, оказалось, что все женщины, как прилежные первоклассники над домашним заданием, принялись пыхтеть на своих двуспальных и полутораспальных кроватях над воплощением в жизнь наших с Эдиком пьяных фантазий на астросексуальную тему. Они ни на шаг не отступали от инструкций, зачастую героически преодолевая сопротивление мужей.

Перед моим мысленным взором вставала грандиозная картина великой страны. По всей ее территории семейные парочки прилежно отрабатывали наши с Эдиком «наставления по эксплуатации». Они воплощали в действительность все эти «двойные зажимы оргиастическими манжетками», а также и их варианты с одинарными зажимами, все эти сложнейшие комбинации фрикций и диафрагмального дыхания, применяли глубокий ороальтруизм и метод пролонгации Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, переходя от одной копуляции к другой!..

Тираж-то у газетенки был нешуточный – около миллиона экземпляров. Не исключено, что она еще и переходила из рук в руки. Эдику в редакции сказали, что тираж моментально исчез.

И все население державы «до самых до окраин» закопошилось под простынями, восстанавливая взаимное доверие и исправляя ошибки семейной жизни. В большинстве своем они добивалась-таки гармонии и личного счастья! Не было ни одного ругательного письма. Нас с Эдиком, а точнее, маэстро Мажордома, который для нас все же продолжал оставаться Маджоретом, благодарили за то, что мы открыли перед ними эти пресловутые новые горизонты в жизни и сексе, а также за спасенную семью.

Мы были ошарашены, счастливы и обессилены. В какой-то момент мы перестали читать письма, просто молча смотрели друг на друга и даже не улыбались. Все это не укладывалось в голове.

– Черт, сколько сумасшедших! – сказал наконец пьяноватый Эд. – Неужели все бабы такие?

Я усомнился, что все, и предположил, что этот гороскоп явился каким-то адсорбентом для несчастных баб.

– Они и сами по себе дуры, да еще и в любви не повезло, то есть в жизни. Мужики же – они, сам знаешь, грубые, нечуткие, пьют, воняют, дерутся, и никаких тебе нежностей. А я вот своей Насте боюсь признаться в том, что пишу эту дребедень. Боюсь, попрет она меня за предательство идеалов, так сказать, чистого искусства. Она же жуткая снобка, ты знаешь, даже чтение газет считает глубоким нравственным падением.

Эдик с Настей были однокурсниками по университету. Благодаря ему я с ней и познакомился.

– Да знаю, – сказал он как-то раздраженно. – Но от денег они обычно не отказываются. А я своей правду сказал, так она меня тоже придурком обозвала. Говорит, докатился, скоро будешь сексуальные гороскопы составлять, извращенец.

– То есть как сексуальные? – не понял я. – А мы с тобой какой составляли? Бывают разве еще сексуальнее? Это уж, поди, порнографические какие-нибудь, извини за выражение.

– Я ей сказал только, что мне дали заказ, обещали хорошие деньги за составление гороскопа. Про то, что он сексуальный, я тоже не решился сказать, чтобы извращенцем не посчитала. – Эдик немного помолчал и с неожиданным жаром добавил: – А что в этом плохого-то, а? Видишь, сколько теток спасли. Да еще вместе с мужьями!

Мы опять замолчали и оба уставились в пол. Суть самой жизни, казалось, на секунду приоткрылась нашим взорам, запорошенным московской суетой.

– Черт, черт!.. – упрямо повторял Эдик. – Может, и нам попробовать – по своим же рекомендациям, а? Вдруг в этом есть какая-то мистическая тайна? Вот мы ее коснулись и сразу осчастливили столько народу, столько замечательных женщин. А так вот пишем всякую дребедень. Я про влияние мира искусства на «Черный квадрат» Малевича. Ты про эту – как там ее? – экзистенциальную импотенцию. Хоть бы одна собака тебе слово доброе сказала, ну хоть один раз в жизни, что, мол, спас, открыл новые горизонты в этой самой экзистенции! Ты хоть одно вот такое письмо получал, как эти, скажи честно? Что ты, мол, кому-то жизнь спас своей статьей о Достоевском-Кьеркегоре и она теперь пошла совершенно по-новому? Вот скажи, тебя хоть один раз хоть одна собака за твои статьи похвалила как-нибудь так душевно, с такой искренностью, как вот эти женщины? Те случаи, когда ты сам налил кому-то за похвалу, мы в расчет не берем. Пьяный вопль: «Старик, ты гений!» – это полная ерунда, не считается.

– Нет, ни одна собака, – сказал я грустно, и это было правдой.

– То-то! Не тем занимаемся, Жека, не тем. Вот что надо делать. Вот это настоящее.

Помню, что я тогда даже испугался и заявил:

– Эдя, но ведь это все полная ахинея! Это же липа! Ты что?

– Не знаю, – сказал мой друг таким тоном, что мне было ясно: он уверен в обратном. – Короче, к четвергу делаем новый текст, примерно по той же самой схеме.

Вот так одним грустным осенним вечером, после двух бутылок мадеры, смотрения на листопад сквозь заляпанные редакционные стекла и чтения благодарственных женских писем, родилась наша сексуально-астрологическая фирма под брендом «Вивиан Маджорет», впоследствии весьма известная.

Постепенно мы отработали и технологию. Эдик писал слащаво-романтическую чушь общего характера для всех двенадцати знаков зодиака. Знаете, все эти трепетные и манящие взгляды, отблеск свечей в бокалах и глазах Скорпиона, а также страусиные перья в трусах у Раков. Я взял на себя естественно-научную конкретику – количество фрикций по дням недели, «Камасутру», адаптированную для ветеранов труда и лиц, страдающих ожирением и одышкой.