даже превосходят мужчин. Вы, несомненно, можете стать выдающимся ученым, у вас есть для этого все предпосылки, но я думаю, как много вам для этого предстоит сделать, как много предстоит узнать, как много трудиться…

– Я готова, доктор! Я готова на все, чтобы сделать женщин счастливее!

– Замечательно… в наше время женщины играют все более важную роль в обществе, осваивают все больше профессий, раньше считавшихся исключительно мужскими. Никого уже не удивляют женщины-летчики, женщины-военные… пора женщинам занять подобающее место и в психиатрии! Это – признак времени…

– Да, за последние пятьдесят лет человечество сделало огромный шаг вперед!

– Не обольщайтесь, принцесса! Не только за пятьдесят лет – за многие тысячелетия своего развития человечество сделало только один реальный шаг на пути прогресса – когда оно отказалось от каннибализма. С этим ужасным явлением в цивилизованном мире покончено раз и навсегда. Но следующий необходимый шаг оно так и не может совершить…

– О чем вы говорите, профессор?

– Я говорю об убийстве. Об осознанном убийстве одного человека другим.

– Но убийство тоже вне закона!

– Вовсе нет! Убийство осуждается только на словах, и только если оно совершено одним человеком по собственной инициативе. А если убивают тысячи людей, для этого всегда найдутся красивые и благородные оправдания – борьба за веру, борьба за справедливость, еще какая-нибудь борьба…

– Вы говорите о войне? Но после ужасов мировой войны, после мясорубки Соммы и Вердена, после газовых атак и полей, покрытых трупами, война невозможна! Человечество увидело, насколько это страшно, и больше никогда не решится на такое…

– Вы оптимистка, принцесса! Война в крови человека, и, смею вас уверить, не пройдет и нескольких лет, как та минувшая война покажется нам только репетицией мировой бойни!

– Я не могу в это поверить! В наше время, когда наука и просвещение шагнули так далеко вперед…

– Я хотел бы ошибаться, принцесса!

На следующее утро, в девятом часу, Юрий сидел в машине напротив дома, где жили до аварии Ветлицкие и где, судя по всему, находилась теперь уцелевшая в этом трагическом происшествии Элеонора.

Судя по запискам психиатра, вместе с ней в квартире жил приставленный к ней надсмотрщик, которого она под действием внушения считала своим мужем, поэтому идти в квартиру опасно. И Юрий решил проследить за Элеонорой, подкараулить ее, когда она будет одна, и попытаться с ней поговорить, попытаться достучаться до нее, объяснить, в каком ужасном положении она находится… Как конкретно он это сделает, он пока и сам не знал. Авось представится удобный случай.

Ночью он почти не спал и сейчас чувствовал себя усталым. Утром он спешил, и есть не хотелось, так что он взял с собой термос с кофе и теперь то и дело прикладывался к нему. Кофе был крепкий, чтобы прогнать сон, но голова все равно была как не своя от недосыпа, да еще и изжога одолевала от такого количества кофе на голодный желудок.

Время шло, из подъезда выходили незнакомые люди, Элеонора все не появлялась.

Юрий начал уже сомневаться, правильно ли он выбрал место. Может быть, Элеонору держат вовсе не здесь… Мало ли, что «Скорую» рядом бросили…

Было уже больше девяти, когда дверь в очередной раз открылась и из дома вышли двое – мужчина и женщина.

Женщину Юрий в первый момент не узнал, зато он сразу узнал мужчину. Это был крепкий широкоплечий блондин спортивного вида – водитель «Скорой помощи», которая накануне увезла в неизвестном направлении впавшую в ступор Эллу…

– Ах ты, мерзавец! – прошептал Юрий, невольно пригнувшись, чтобы его не заметили. – Ты, значит, еще и мужем ее подрабатываешь! Везде успеваешь, многостаночник хренов!

Отчего-то ему стало ужасно противно, когда представил, что этот тупой тип прикасается к Элле, спит с ней в одной постели и… да что же это такое!

Юрий скрипнул зубами и внимательно пригляделся к женщине.

Странно, она была совсем не похожа на Эллу, хотя, несомненно, это была она, принимая во внимание этого типа рядом с ней. Одета она была совсем не так, как Элла – у той был свободный, демократичный стиль – джинсы, кроссовки, длинные свитера с растянутым воротом.

Юрий не любил расхристанных женщин, ему нравились аккуратные, тщательно следящие за собой, интересные и привлекательные. И чтобы еще не полная дура, чтобы поговорить можно было. С Эллой как раз можно было поговорить. И это все искупало.

Женщина, вышедшая из подъезда, была вроде бы и одета прилично, но как-то безлико, невыразительно. Дорогое длинное пальто нараспашку, под ним темный брючный костюм, туфли без каблука, сумка… даже Юрий сообразил, что сумка хоть и дорогая, но совершенно не подходит по цвету и по стилю к такой одежде.

Волосы у этой женщины были зачесаны гладко и убраны в немодный узел на затылке. У Эллы же волосы вечно торчали в разные стороны, но это, как ни странно, ее совершенно не портило. И выражение лица у женщины было совершенно не такое, как у Эллы. И голос, наверное, тоже не такой. И все привычки…

Ну что ж, постарался бородатый психиатр, создал совершенно новую личность…

И все же, все же, все же, если приглядеться внимательней, эта женщина была неуловимо похожа на Эллу. Но как же она изменилась… И походка, и осанка другие. И взгляд направлен прямо перед собой, и губы сжаты плотно. А глаза… у Эллы в глазах была затаенная печаль и беспомощность – очевидно, от того, что она все пыталась бессознательно вспомнить что-то очень важное.

У этой женщины в глазах был холод. И равнодушие.

И все равно Юрий почувствовал острую жалость к этой женщине, которую лишили памяти, лишили личности, лишили собственного «я»…

Блондин крепко держал свою спутницу за локоть и что-то ей говорил настойчиво и торопливо. И вроде бы даже улыбался, хотя со стороны видно было, что улыбка его напоминает больше волчий оскал.

– Идем, малыш, мы едва успеем, ты долго собиралась сегодня… – бормотал он, пытаясь сказать это ласково, но кто же такому поверит…

Женщина слушала его, не глядя, покорно шла туда, куда он ее вел, но на лице ее Юрий разглядел мелькнувшее отвращение, когда «муж» нагнулся слишком близко и она почувствовала исходящий от него запах.

Запах был звериный, и еще здорово несло от него потом, это Юрий помнил по вчерашней их встрече возле «Скорой».

Значит, даже гипнотизер не всесилен, он не смог внушить Элеоноре симпатию или хотя бы терпимое отношение к этому человеку… Что ж, это не то чтобы радует, но все же ясно, что