– Але-е-ее-е-нка! – завизжала Лиза, уже где-то успевшая порядочно набраться. – Привет, сестренка!

Она собиралась выпорхнуть навстречу, но зацепилась каблуком о порожек и рухнула мне под ноги, как мультипликационный пингвин. При этом на ней было белое вечернее платье, атласное, с рюшами, как у невесты.

– Лизка, ужас какой, ты не ушиблась? – ахнула я.

Вволю побарахтавшись в пыли, «свободная куртизанка» поднялась, уцепившись пятерней за мой подол. Ее плечи вздрагивали, и сначала мне показалось, что Лизавета плачет, но, увидев ее лицо, я расслабилась – она смеялась, смеялась до слез. Косметика размазалась, и она была похожа на первоклашку, неумело намакияжившуюся гуашевыми красками. Сзади ее платье было белоснежным, спереди – в каких-то пятнах и разводах, по которым пытливый детектив смог бы судить о ее меню: кажется, Лиза злоупотребляла красным вином, шампанским и шоколадом.

– Поднимайся, горюшко. Это тебе, – я сунула ей в руку пакет, – потом посмотришь. И где же это мы так успели наклюкаться? И куда же это нас в таком виде пустят?

– А нам никуда и не надо! Забирайся в машину, самое интересное только начинается, – загадочно пообещала Лиза.

И словно в подтверждение ее слов из недр лимузина высунулась чья-то загорелая рука (мускулистая, волосатая, с толстым золотым браслетом) и, неловко ухватив Лизавету за ляжку, затянула ее внутрь.

Улыбка медленно сползла с моего лица, словно ее терпеливо стерли ластиком. Это и есть сюрприз, для меня приготовленный? Очередные мужики, готовые платить и иметь, а потом опять платить (если повезет)? Они будут куражиться, смеяться, поить нас шампанским, шлепать по ягодицам, а нам только и останется делать вид, что все это жутко весело? Хороший день рождения, ничего не скажешь…

– Ну долго ты там? – крикнула Лиза.

Я наклонилась:

– Лизавет, ты не обижайся, но… Живот у меня болит, месячные. Я, пожалуй, пойду.

– А ну залезай внутрь! – Лизина цепкая ручонка, на которой сверкал нереальной величины брильянт, ранее мною не виденный (значит, выцыганила-таки деньрожденьческий презент у одного из своих, как она их сама называла, покровителей). – И кончай дуться. Это совсем не то, о чем ты подумала.

Кроме самой Лизы, в салоне находилось двое молодых людей, тоже слегка подшофе. Они были настолько красивы и ухожены, что могли оказаться только стриптизерами. У работающего по графику мужчины просто не может быть времени на все эти экстерьерные ухищрения: увлажняющие маски, ботоксы, тримингованные бородки, дизайнерская стрижка усов раз в три дня, педантичная прокачка мышц, прием витаминов для цвета лица, маникюры, педикюры, солярии…

Один был блондином, рядом с которым знаменитый Тарзан смотрелся бы, как застенчивый пэтэушник. Мачизм, возведенный в десятую степень. Про него даже не хотелось говорить «мужчина», напрашивалась емкая характеристика «самец». Он обладал мускулатурой, более выразительной, чем у молодого Сильвестра Сталлоне, его совершенное тело покрывала ровная дымка золотого загара, обнаженные плечи блестели от сандалового масла, волнистые светлые волосы (в безупречности платиновых прядей угадывалась работа талантливого колориста) были разбросаны по плечам, и даже в этой нарочитой хаотичности угадывалась продуманность. Он был очень высоким – его рост зашкаливал за два метра. Ступни, обутые в замшевые кроссовки с золотыми полосками, были так огромны, что я не могла оторвать от них взгляд – я видела такие ноги у бронзовых памятников, но никак не у живых людей! На нем были парусиновые белые брюки (пошлость неимоверная, но ему шло) и жилет из искусственного меха, накинутый на обнаженный торс.

– Дэн, – с улыбкой представился он, кончиками пальцев пожимая мою руку.

Господи, у него была такая ладонь, что при желании он мог стереть мои косточки в пыль!

Второй был темной масти, невысок, мелковат. Однако в худобе его ощущалась грация пантеры. Такая субтильность присуща легкоатлетам-стайерам, за обманчивой статуэточностью которых кроются лошадиная выносливость и сила. Его густые волнистые волосы были зачесаны назад, смуглые твердые губы обрамлены художественно подстриженными усиками, на подбородке произрастал ухоженный газон трехдневной щетины. На нем был белый вельветовый костюм, одетый прямо на голое тело – в зенице распахнутого пиджака курчавились влажные от свежего пота темные волосы…

– Марио, – даже голос его был томным и каким-то южным.

Лимузин тронулся с места.

– Мальчики! Икры нам, икры! – скомандовала Лиза.

Дэн послушно достал откуда-то пол-литровую банку белужьей икры, у Марио в руках оказались ржаные хлебцы и мельхиоровая ложечка. Пока сооружались бутерброды, Лизино лицо приблизилось вплотную к моему уху:

– Правда, здорово я придумала? – горячо зашептала она. – Это самые дорогие мальчишки Москвы.

– Лизка, ты сошла с ума, – также шепотом ответила я, – где ты их взяла? Что мы с ними будем делать?

– Где взяла – не твоего ума дело, – рассмеялась она, – твой Пабло специализируется по девочкам, а ведь есть агентства, которые только мужчинами занимаются. Думаешь: мало в мире любителей тугих волосатых попок, а?!

– Прекрати! – сдвинула брови я.

– Ты права, – с нарочитой серьезностью ответила она, – вряд ли их задницы волосаты. Такие сладкие мальчики наверняка ходят на эпиляцию.

Я несильно хлопнула ее ладонью по губам. Перехватила равнодушный взгляд брюнетистого Марио, смутилась. Лиза вела себя, как клиент самого худшего образца, о котором потом нехотя рассказываешь подругам с пометками «мудила редкостный» и «козел».

– А что будем делать – это вопрос философский, – промурлыкала она, – я бы сказала так: на что хватит фантазии. Про себя знаю одно: трахаться сегодня сил уже нет. Но они могут стриптиз сбацать.

– А куда мы едем?

– Да так, в пансионат один, – махнула рукой она, – прости, у меня уже не было денег на «Националь». Пришлось обойтись Подмосковьем. Зато там есть и бассейн, и сауна, и парк с лошадьми. И все в нашем распоряжении – до самого утра… Кстати, тебе кто из них больше нравится? – спросила Лиза и тут же быстро ответила. – Вообще-то, я подразумевала тебе Дэна.

– Почему? – удивилась я.

– Ну… Ты большая, он большой. Ты сама как-то говорила, что ни разу не спала с мужчиной, который был бы выше тебя.

– Не приходилось, – сдержанно подтвердила я, – но, Лизка, мне вовсе не нравится этот Дэн… Он какой-то… пошлый.

– Не нравится Дэн, бери Марио, мне не жалко. Что только не сделаешь для лучшей подруги!

– Постой, Марио мне тоже…

Но Лиза меня уже не слушала. Она с разбегу бросилась на колени дюжему блондину Дэну, опрокинув при этом на пол почти полную банку икры. Ее выпачканный в шоколаде рот со смачным причмокиванием присосался к его старательно улыбающимся губам. Ее руки, как паразитирующие на тропическом дереве лианы, обвились вокруг его мощной шеи. Дэн, смежив веки, нежно коснулся губами ее плеча. Не знаю, показалось мне или нет, но его красивое лицо на одно мгновение искривила гримаса отвращения.