– Что это? – удивилась я, уже зная наверняка, что внутри окажется какая-нибудь побрякушка его покойной жены.

Я не ошиблась.

– Обручальное кольцо Аннушки, – выдавил Петр Афанасьевич, – посмотрите. Я заказывал его у известного ювелира. Конечно, с деньгами тогда было туго, поэтому в колечке не брильянт, а рубин. Но это самое дорогое, что у меня есть.

В пахнущем молью бархатном нутре сверкнул кровавый блик отшлифованного камня. Я захлопнула коробочку и вернула ее старику, хотя обычно не имею дурной привычки разбрасываться подарками.

– Я так не могу. Извините, Петр Афанасьевич, понимаю, что вы от чистого сердца, но, правда, не могу.

– Простите. Аленушка, ну как я не понял. Вы заслуживаете нового колечка. С самым большим брильянтом, который нам только удастся отыскать в Москве. Ну что, позавтракаем и отправимся в турне по ювелирным? – его глаза блестели, как у восьмиклассника, столкнувшегося с перспективой вместо сдвоенной геометрии выпить с дворовыми мальчишками пивка.

Мне потом многие говорили, что я, дурочка, не понимаю своего счастья, и так далее… Петру Афанасьевичу было всего шестьдесят пять, но сердце его было слабым, долго он бы не протянул, детей у него не было, и я могла бы унаследовать гигантское его состояние. Забегая вперед, скажу, что после того свидания он и, правда, пожил недолго – полтора года…

Но я поступила как поступила. А именно – заплела спутавшиеся за ночь волосы в косу, поблагодарила его за гостеприимный прием, попрощалась, а уже в дверях, не в силах просто так оставить за спиной его желтое морщинистое лицо, наклонилась и поцеловала его в губы.

Говорят, после той ночи Петр Афанасьевич больше никогда не пользовался услугами девушек Пабло.

А Жанночка, вернувшаяся из Швейцарии с гладкими ляжками и обнаружившая отсутствие самого верного своего обоже, еще долго на меня дулась. Да и до сих пор, встретившись случайно в ресторане или клубе, мы демонстративно не здороваемся.

Осень я встретила в VIP-зале аэропорта «Шереметьево».

Первый слякотный день, без предупреждения обрушившийся на разморенных затяжным теплом москвичей, а я – во вьетнамках из кожи питона на голую ногу, в платье-комбинации, в ангорском болеро, которое мне невероятно шло, но никак не спасало ни от кондиционированной прохлады, ни от осенней хандры. Опустошив дьюти-фри, накупив бессмысленной косметики и три одинаковых флакона духов (зачем?! зачем?), я попивала коньяк, разбавляя его горьковатым тоником.

Хотелось плакать. И спать. Меланхоличные особы вроде меня всегда встречают осень непрошеными истериками. Создавалось впечатление, что невыносимый московский октябрь с его сквозняками, серой моросью, крапинками грязи на белых колготках и ледяными лужами прорвался в мой организм, подобно червю-паразиту, нарушил гормональное равновесие.

И еще – я не могла отделаться от дурного предчувствия. Брови мои сами собою медленно сползались к переносице, между ними углублялась некрасивая ямка, губы сжимались, а в ответ на чужие шутки хотелось, заткнув ладонями уши, закричать. «Что-то будет, что-то будет, и это нечто будет нехорошим», – словно вопила каждая клеточка моего организма. А я упрямо игнорировала собственную интуицию, ибо, будучи девушкой современной, верю в силу позитивного мышления – отгородишься от серого мира розовым стаканом сиропных мыслей, и ничего страшного не случится.

О чем мне грустить? Я лечу на юг, на Мальорку, к морю. Это здесь, в унылой Москве, сквозняк нахальными пальцами лезет под кожу, пахнет прелыми листьями, и все смотрят не в лица встречных прохожих, а себе под ноги. А там, в далеком городке Пальма-де-Мальорка, чисто и сухо, соленый бриз ласкает загорелые ноги и разносит по набережной запах шоколадного капучино, и можно спокойно носить белоснежные туфли без опаски наступить случайно в лужу и осквернить окружающее пространство раскатистым «бля-я-я»!

Я сопровождала питерского бизнесмена Иосифа Ивкина, мрачноватого красавца с проседью, недавно разменявшего пятый десяток. Признаться, увидев его в офисе Пабло, я несказанно удивилась – обычно мужчины его типажа не пользуются услугами платных девушек. С ними и так любая пойдет, а если не пойдет, столь демонические мужчины возьмут ее силой – и это будет как раз та разновидность насилия, о которой втайне мечтают девственные героини любовных романов в мягком переплете.

Он был высок, спортивен, смугл, длинные волосы носил завязанными в хвост. Там, в офисе, на нем была черная мотоциклетная куртка с заклепками, пыльные темные джинсы и грубые ботинки. Пабло пригласил шестерых ведущих девушек агентства, в том числе и меня, чтобы Иосиф Ивкин смог выбрать себе сопровождающую. Такие кастинги устраивались редко, только для самых выгодных клиентов. У Пабло и так была репутация дельца, не признающего брак и лежалый товар, оскверненный целлюлитом, обвисшим животом и непрокрашенными корнями волос. Так что обычно все довольствовались фотоальбомом и пролистыванием анкет. Я чувствовала себя немного неловко, стоя перед ним в шеренге других девушек – в тот момент мы выглядели как настоящие шоссейные проститутки, точку которых посетил взыскательный клиент. Я видела, что внешность Ивкина произвела впечатление не только на меня. Моя соседка слева – я ее раньше у Пабло не видела – едва из платья своего вульгарного не выпрыгивала, чтобы привлечь к себе внимание. А Жанночка, о которой я, кажется, уже вскользь упоминала, сверлила Ивкина своим фирменным взглядом пресыщенной женщины-вамп.

Поэтому, когда ухоженный смуглый палец Иосифа уткнулся в мою грудь, а его тихий голос произнес, обращаясь к Пабло: «Эта», я более чем удивилась.

И еще – что-то тихонько шелохнулось в левой половинке моей груди, что-то, долго дремавшее, было потревожено, и теперь потягивалось, готовое к пробуждению. Удивительно, но это щекочущее нечто не посещало мой организм с тех пор, как я перестала видеться с фотографом Валерием Рамкиным.

Неужели… Неужели именно со мною произойдет дебильнейшая из возможных на панели ситуация – влюбленность в клиента?!

– А на твоем месте я бы отказалась, – сказала мне накануне «свободная куртизанка» Лиза, когда меня угораздило похвастаться, где и с кем и как я собираюсь провести уик-энд.

– Это еще почему?

– Об этом Ивкине нехорошие сплетни ходят. Якобы он полтора года жил с девушкой, а потом она исчезла. Бац – и нет человека.

– Что за бред? – рассердилась я. – Мало ли куда она делась. Может, бросить его решила.

– Ага, жди, – нехорошо улыбнулась Лиза, – таких мужиков, как Ивкин, не бросают, тем более если он позволил склонить себя к сожительству. Она замуж хотела, по слухам, беременна была. И потом, куда бы она исчезла? Она не из наших. Интеллигентная, блин, девушка. Петербурженка, студентка. У нее мать и два брата остались. Иосифа твоего вызывали к следователю, но он, понятное дело, откупился.

– Лиз, ну что ты несешь? – устало вздохнула я. – Я ни с кем сожительствовать не собираюсь. Ивкин платит, чтобы я была на его вечеринке на яхте. Я там буду. Деньги хорошие, а сам он, кстати, красивый, в отличие от большинства моих клиентов. Какое мне дело до его исчезнувшей беременной невесты?