это время Лиза не просто так толклась на репетициях группы? Неужели она любила Димку всё это время и скрывала свои чувства? Зачем?! Видимо, боялась вновь обжечься. Боялась разницы в возрасте, боялась, что он не готов к серьёзным поступкам. Наконец, боялась саму себя, не догадываясь, что он просто умирает без неё. Вот это поворот!

— Максим сцен не устраивал? Как вообще вечеринка закончилась?

— Поножовщиной она и закончилась, — пожала плечами Марго. — Парни сразу инструменты погрузили в микроавтобус, на котором приехали, меня с Лизкой прихватили, и к тебе в больницу. Потом, когда нас выгнали, мы в Москву подались. Меня и пацанов Димон домой доставил, а Лизку к себе повёз.

— К папе с мамой? — усмехнулся Рома.

— Нет, у него своя хата есть.

— Так, а вы с Михой как вместе оказались?

— Приехал, позвонил, я вышла, ну и гулять поехали. Миш, отвези домой, а то я прямо здесь, на диванчике отключусь.

Марго вылила в стоящий на тумбочке стакан остатки воды из бутылки, выпила до дна и, махнув рукой на прощание, удалилась. Миша тоже стал торопливо прощаться.

— А к тебе домой не ближе? — подмигнул ему Рома.

— Только оттуда. Заезжали бороду постричь.

— А что ж не остались?

— Правильные мы. Пока только за ручку ходим. Бывай, вечером заскочу.

Рома почувствовал небольшую усталость и сильную жажду, нажал кнопку вызова сестры и стал ждать. Он никак не мог отделаться от неожиданно возникшего ощущения, что стал участником какой-то мыльной оперы, где в итоге все переженились, жили долго и счастливо, и умерли в один день. Последние слова он произнёс вслух, в тот самый момент, когда в палате появилась медсестра — полноватая девушка лет двадцати пяти.

— Кто умер? — удивлённо спросила она.

— Никто! Мы запланировали жить вечно, и пока всё идёт по плану, — отшутился Рома. — А где Ирина?

— У нас пересмена, — сообщила сестра и тихо хмыкнула, отметив разочарование в глазах пациента.

Она поставила на тумбочку две пластиковые бутылки с водой, которые принесла с собой, забрала пустую и задержалась возле капельницы. Несколько секунд понаблюдала за падающими каплями раствора в прозрачном цилиндре, затем удовлетворённо кивнула и исчезла за дверью.

Рома не стал возиться со стаканом, отвернул пробку и жадно припал к горлышку. Когда вода закончилась, он облегченно выдохнул и откинулся на подушку. Из головы не шла история Иры и Игоря.

Нельзя, нельзя так просто бросаться дорогими тебе людьми. Ирина не смогла простить, но и не смогла ничего забыть, судя по надрывной грусти, звучавшей в её голосе, когда она упомянула о похоронах Игоря. И Игорь тоже не забыл и простил себя за то, что предал её! Поэтому и не мог дать ни одной женщине то, что уже отдал ей навсегда. Отсюда и бедная простушка Тома, готовая довольствоваться малым… Две сломанные судьбы из-за дурости и простого упрямства! Нет, он так не хочет. У него всё будет иначе. Желание поскорее увидеть Дашу стало просто невыносимым и напрочь заглушило боль.

После тщательного осмотра пациента и проверки показаний приборов пожилой врач обернулся к сестре:

— Можете переводить в обычную палату, — а Роме сказал: — Как я вижу из истории болезни, вы в рубашке родились, молодой человек. Такое нехорошее место, и ни одного органа не задето! Выздоравливайте.

— Когда я смогу вставать?

— Ещё денёк полежите. Потом, если не будет слабости и головокружений, можете аккуратно встать. И пейте больше жидкости.

«Обычная палата» напоминала гостиничный номер-люкс: со своим санузлом, телевизором, диваном и двумя креслами по обе стороны от него. Для Ромы, которого туда перевезли, минуты ожидания встречи с Дашей превратились в часы. И вот! Её страдальческий взгляд встретился с его глазами, она бросилась к кровати, взяла его руку и прижалась к ней лицом.

— Милый, любимый, счастье моё, — шептала Даша и слёзы катились из её глаз нескончаемым потоком.

Рома, с гримасой боли на лице, попытался приподняться на подушке, но Даша сама придвинулась к нему и их лица оказались совсем рядом. Он провел кончиками пальцев по её щеке, ощущая влажное тепло нежной кожи, затем потянулся и коснулся её губ своими. Режущая боль в пояснице усилилась, но он словно не замечал. Ничто, никакая боль больше не могла остановить его. Он столько нежности и желания, столько слов приготовил для неё, и вот теперь, когда голова любимой покоится у него на груди, а его пальцы медленно перебирают её волосы, он вдруг осознал бесполезность и никчёмность своих потуг, потому что никами словами невозможно выразить то, что он чувствовал в эту минуту.

Пока Рома находился в клинике, Даша почти не отходила о него, уезжая домой только чтобы приготовить что-то поесть, потому что наотрез отказывалась кормить любимого даже едой из его собственного ресторана. В часы её отсутствия к Роме заявлялись шумные друзья, которые уже порядком поднадоели персоналу клиники. За день до выписки, вечером, когда он был один, в палату вошла Лиза.

— Здравствуй, Рома. Я не помешаю?

— Нет, конечно! Привет! — обрадовался он.

— Я позвонила Марго, и Миша подсказал, когда ты будешь один. Он и привёз меня.

— Кстати, как у них дела? Миха ничего не говорит, а я не хочу лезть с вопросами.

— Подозреваю, что пока никак. С Ритой дружить легко, а строить отношения… — Лиза жалостливо поджала губы, потом продолжила: — Она в этом плане довольно сложный человек. Тяжело втягивается в отношения с парнями. Присматривается, что ли…

— Понятно.

— Как ты себя чувствуешь, Рома?

— Как в раю. А ты?

— Аналогично, — радостно улыбнулась девушка. — Я знаю о вашем разговоре с Димой. Спасибо тебе.

— Он всё-таки рассказал?! От засранец! Прибью!

— Не убивай его. Он же маленький ещё, — рассмеялась Лиза. — Знаешь, дети не умеют хранить секреты. А может, мы просто доверяем друг другу. Мне так хорошо с ним!

Понимающе улыбаясь, Рома все-таки решил спросить:

— Скажи, Лиза, а ты вообще думала о нём?

— Думала, ещё как думала, но даже и помыслить не могла, что может что-то получиться. Просто давила это в себе. Вот и на тебя от безысходности кинулась! А в тот вечер он вдруг пристал ко мне. И говорит, говорит, говорит… Задыхается, чуть не плачет! Я такого и представить не могла. Ну и поплыла, конечно. Испугалась, что такого в жизни больше может и не быть. Решила — провались оно всё пропадом! Не могу без него! Пусть потом даже на стенку полезу, а сейчас, хоть минуту, хоть секунду, но с любимым, чтобы даже дышать трудно, чтобы праздник!

— Вы где живёте? У тебя?

— Нет, у