– Да, знаю, – равнодушно сказал Манос.

– Он использует свой аккаунт для загрузки черновиков, набросков. Он ничего не опубликовал, но у него есть соавтор.

– Франц Хансен, – сказал Манос.

На линии стало так тихо, как будто звонок прервался. Голос застрял у Маноса в горле; он ждал, когда заговорит Новак. И когда директор заговорил, Маносу показалось, что его голос, словно раскаленное железо, вонзился ему в сердце.

– Как ты узнал?

78

В Кембриджском университете Франц Хансен рассматривал наиболее важные вопросы, касающиеся роли сознания. Могут ли люди меняться? Как они принимают те или иные решения? То, что долгое время было хлебом насущным для философов, стало предметом глубокой озабоченности специалистов по обработке данных.

Но не Маноса Ману.

Сейчас его единственной заботой была Мэй. Выйдя из туалетной комнаты, он снова позвонил ей и, не получив ответа, отправил короткое сообщение: «Хансен». Потом опять набрал номер Белласа и прижал телефон к уху, чтобы расслышать что-то на фоне музыки и веселья.

– Это Франц Хансен! – выпалил он, как только Беллас ответил.

– Ты просто ненавидишь его…

– Он подходит по всем параметрам!

– В одном ты прав, в другом не прав.

«Прав? Не прав? Что, черт возьми, он говорит?»

– Он не грек, – продолжал Беллас. – Но и не Хансен.

– Тогда кто же? – крикнул Манос.

– Его зовут Ари Фишер, – важно, как будто выигрывая спор, заявил Беллас.

– Ари Фишер – это Франц Хансен! Это один и тот же человек!

Беллас застонал. Связь прервалась.

Вечеринка достигла пика. Друзья и родственники образовали кольцо вокруг счастливой пары на танцполе; музыка разносилась так далеко, что казалось, будто на свадьбу собрался весь Миконос.

Манос огляделся, высматривая в толпе Хансена.

Неужели ушел?

Он поискал Лену.

Тоже не видно…

Александра Аткинсон обхватила его за пояс и попыталась затащить на танцпол. Манос напрягся и оттолкнул ее.

– Не сейчас!

Она пошатнулась и упала. Манос попытался поднять ее на ноги, но кто-то толкнул его и едва не сбил с ног. Сэнди. К ней присоединились Стефан и Фредерик. Словно сумасшедшие, они схватили его за руки и потащили танцевать. Манос ошалело отбивался.

– Не сейчас! Ребята! НЕТ!

«Что за дела? Не будь таким серьезным!»

Он оказался в гуще танцующих. Что там, силуэт Лены? Она танцует? Ему показалось, что она пошатнулась. Неужели уходит? Но свет слепил, стены музыки смыкались. Нет, это не она. Нельзя терять ни минуты. Манос попытался пробиться через толпу.

Франца Хансена тоже нигде не было видно.

Организатор конференции. Любовник Лены. Позволяющий ей приходить, уходить и возвращаться.

Система MANU несколько дней назад идентифицировала его как убийцу с Миконоса. Всю свою жизнь Хансен пытался доказать, что преступники способны измениться. Под именем Ари Фишера он загрузил документы на «ResearchGate» и лишь затем указал в них свое настоящее имя. Люди – разумные существа. Они меняются. В этом он был убежден. Но он также видел, как преступники возвращаются к преступной жизни, не сумев измениться. Кто в этом виноват? Наборы данных каждой жизни? Но если так, то получается, что свободы воли нет, а значит, и наказание невозможно. Разве можно наказать человека, если он не имеет возможности стереть данные своего прошлого? Если он в буквальном смысле не может начать все сначала?

Манос позвонил Лене на мобильный. Ее телефон ожил на столе, за которым они только что сидели. Манос принялся расспрашивать тех, кто соглашался его выслушать.

– Вы видели профессора Хансена? Такого, с бородкой… А Лену? Лену Сидерис? Молодая женщина в белом… нет, в бежевом платье.

– МАНОС!

Телефонный звонок Белласу не остался без последствий. Капитан Панайотис, отец Лены, стоял перед Маносом с искаженным болью лицом и всматривался ему в глаза, словно искал в них результат программы, запущенной где-то на другой стороне земного шара. Они не сказали друг другу ни слова. Где преступник? Куда он забрал мою дочь? Слова были не нужны. Забившись в угол, отец Лены разговаривал с кем-то по телефону. Совсем скоро здесь будет половина полицейского управления Миконоса. До парковки было не более трехсот метров.

Оставив капитана Панайотиса встречать подкрепление, Манос направился к выходу, но наткнулся на Джеймса.

– Ты в порядке?

– Вроде бы да. Но, Джеймс, не выпускай их из виду.

– Он… он здесь? – Джеймс сглотнул, заметив, что его друг дрожит.

Манос кивнул.

Сияющая от счастья, ничего не подозревающая, к ним подлетела мать Джеймса.

– Джеймс! Где Лиз? Я должна потанцевать с моей Лиз!

Джеймс побледнел, как будто тревога смыла с его лица все краски. Расталкивая всех, он бросился к танцполу.

– Лиз! Лиз! ЛИЗ!

Манос смотрел ему вслед, изо всех сил надеясь, что вот сейчас Лиз появится из толпы в своем ослепительно-белом платье и чмокнет Джеймса в щеку. Успокоит. И еще подразнит, уведя танцевать.

Подожди! Дамская комната! Но ее уже проверили, и Манос видел возвращающихся с расстроенным видом шафера и отца Джеймса. К парковке подъезжали машины. Музыка играла все громче.

Лиз Уилл исчезла.

79

После разговора по телефону с Маносом Беллас внезапно почувствовал себя столетним стариком.

Франц Хансен!.. Контактируя с полицией, он постоянно пытался бросить тень подозрения на работу Интерпола. Подозрения, которые разделял он сам, чем в свою очередь раздражал Маноса. Хотя это совсем не трудно.

И Лена, его протеже!

Первый звонок Беллас сделал ее отцу, который находился в пяти минутах от Орноса. Вторым он направил Цардиса и его агентов из отдела расследования убийств в отель в Хулакии с приказом арестовать Хансена на месте. Третьим, Хрисанфосу, распорядился послать людей на свадьбу. Команду по специальным операциям Беллас трогать не стал – вся их сила, похоже, заключалась в том, чтобы наводить ужас на население.

– А как же Ари Фишер? – спросил Хрисанфос.

– Это один и тот же человек.

Наступила пауза. Беллас почти слышал, как Хрисанфос пытается осмыслить сказанное.

– Что-то происходит.

Опустив телефон, Беллас вдруг обнаружил, что окружен тишиной. Делать больше нечего. Долгие годы он пытался бросить курить. И вот идеальный момент, чтобы оставить все эти попытки. Он закурил, втянул в легкие дым и почувствовал, что перезарядился.

Зазвонил телефон. Беллас прижал его к груди, как будто звонок был от кого-то, к кому он испытывал жгучую тайную страсть. Но звонил капитан Панайотис. И Беллас сразу понял, что новость ужасная. Он собрался с духом.

– Да…

– Он забрал Лену, – сказал капитан.

Слов у Белласа не нашлось.

– И невеста пропала.

80

Музыка умолкла. Зажегся свет. Некоторые этого и не заметили,