- Врешь, - зашипела змея. - Ты не рада.

- Но и не огорчена.

- А вот это правда.

- Быстро, - повторил Март, - Потом обсудите женские дела, когда с драконом разберемся. Если разберемся.

Пашка кивнула и скользнула к выходу, крепко сжимая яйцо. У дома она резко свернула одним слитным движением, втянувшись в кусты. Я за ней, стараясь не терять из виду малахитовой яйцо. Хлеставшие по лицу и рукам ветки совершенно не причиняли боли, лишь раздражали. За мной бесшумной тенью скользил целитель, он не был столь силен как Ветер, не пугал как Веник, но все же в парне была грация, которая давно сменила подростковую угловатость.

Вдалеке с шумом захлопали крылья, на этот раз точно все, переговоры закончены, и Картэн снова поднялся в небо.

- Куда ты? - спросила я змею.

- Я должна спрятать яйцо.

- Куда? В ямку закопаешь? - спросил Мартын, и Пашка остановившись, зашипела. - А куда? К старику отнесешь? К подруге? Отцу? Куда?

Яйцо снова упало на землю, а хвост описал дугу в опасной близости от лица парня. По небу скользнула тень, и мы пригнулись.

- К друзьям нельзя. Сдадут. А если дракон заполучит яйцо, ты сама к нему выйдешь

- Стоп, - я посмотрела на примявшее землю яйцо, - А что ему будет? - Пашка снова зашипела, - В том смысле, что разбить его целая проблема для будущего папаши. Остальным оно совсем не по зубам...

- Он же дракон! - заорала змея, и ответом ей был близкий рев с неба.

Пашка подхватила яйцо и бросилась вперед, за секунду преодолела пространство перед чужим домом и спряталась в тени поленницы.

- Он огненный, - пояснил для меня Март, - Как, к примеру, феникс. Только Алексий огнекрылый, а дракон огнедышащий. Все как в сказках, Ольга. И если ящер дохнет на яйцо... его уже не будет никакого смысла колоть. Разве что съесть, но это на любителя. - он выдохнул и быстро последовал за Пашкой.

Ворий сделал круг на соседним домом, и в взял курс на запад. Я перебежала чужой двор, когда змея уже присматривалась, как перебраться через орешник на краю участка. Наверное, раньше я бы не стала продолжать тему вареных яиц, раньше... Слава святым, интересовало меня несколько другое.

- Алексий поджог пером хвост дракона.

- Пламя нелюдей, - кивнул Март, - Пока Алексий не захочет, его не потушить. Ничем. Очень весомая карта при переговорах.

- Может потом поговорим о нашем, не о людском, - вернула ему его же слова змея, - Если к друзьям, - она посмотрела на нас, - нельзя, тогда остаются...

- Враги, - припечатал Март.

- Не улавливаю логики, - не поняла я.

- Уловишь, - ухмыльнулся Мартын, и скомандовал, - Давай на запад через две улицы до Октябрьской...

Змея ничего не сказала, лишь, глаза вспыхнули ярче прежнего. Дракон больше не ревел, не хлопали крылья, и эта тишина настораживала еще больше.

До Октябрьской добрались за минуту, дольше вглядывались в темные окна углового дома. Обычный деревянный с двускатной крышей, без излишеств и декоративной отделки. Я никогда не была внутри. И не хотела. Даже сейчас не хотела. Не в этом ли все дело, ни один житель Юково не желал оказаться внутри.

Сегодня Март решил найти там убежище. Широкая дубовая дверь, слишком знакомая для той, что никогда не поднималась на деревянное крыльцо. Я следовала за явидью, судорожно оглядываясь и ожидая каждую секунду услышать хлопанье крыльев над головой. Наверное, это было бы последним, что мы услышали, но в этой части Юкова царила тишина.

Пашка толкнула дверь, и я, наконец, вошла в дом. Знакомая гостиная с камином, круглым столом и... Ленником, держащим в руке банку пива.

- Знакомые все рожи, - протянул он, - Обычно калачом не заманишь, а тут сами явились. Видать конец света не за горами. Боюсь даже спросить, что вам нужно?

- Убежище, - проговорила ровным голосом явидь, пожалуй через чур ровным, - Спрячь мое яйцо.

- Прекрасно, - сказочник улыбнулся и отхлебнул из банки, - Два вопроса, - он поднял два пальца, - Первый: чем я обязан чешуйчатой девке, чтобы прятать в своем доме ее приплод? И второй...

- Не ей, - вышел вперед Март, - Ты обязан не ей, а моему отцу. Это не забыл? Жизнью дочери.

- Не забыл, - алюминиевая банка у него в руке лопнула, обрызгав черную чешую явиди пеной с резким запахом хмеля, - А тебе, щенок, я чем обязан? Смертью ее матери?

- Да, - ответил парень, и в его взгляде зажглась магия, в ответ черные зрачки сказочника растеклись непроницаемой кляксой по глазным яблокам.

И за миг до того как они сцепились, я поняла. Почти все, начиная с того, кто был таинственным любовником матери Мартына, и до того, почему мне знаком этот дом, хотя я ни разу не переступала порог. Хватило и того, что его переступал кто-то другой.

Молодой целитель привел нас сюда, может, хотел вскрыть давно назревший нарыв, а может... Тут мысль сделал неожиданный кульбит, отбрасывая меня в прошлое. Тогда нас тоже было трое, как и сейчас

Сын целителя зарычал и бросился на баюна, сбивая ног. А то захохотал, хотя должен был кричать. Должен был орать от боли, когда кожа на его руках и лице стала лопаться и расходиться, обнажая мышцы, словно кожура с ошпаренного помидора. Сказочник спиной сбил круглый стол, на пол полетели щепки, капли крови, и двое мужчин.

- Пашка! - заорала я, бросаясь вперед.

- Нет, - явидь схватила меня за руку, качнувшись на хвосте. - Это их дело. Не твое. Хоть раз не лезь!

- У нас нет на это времени, - рявкнула я.

- Только представь, - хохотнул Ленник, лежа на полу, и не замечая, как по лицу течет кровь, - Если бы Марьяна осталась жива, ты мог бы звать меня "папой"

Парень схватил его за воротник рубашки и ударил кулаком в рот, словно желая вбить слова обратно.

- Заткнись, - и еще раз. - Заткнись, - И еще.

Самое странное сказочник совсем не сопротивлялся, не закрывался руками, с которых слезала кожа, продолжая смеяться, как умалишенный, и изливая в этот звук причиняемую боль. Губы были разбиты, кровь окрасила зубы, превращая улыбку в звериный оскал.

- Зато она была бы жива, - проговорил Ленник и занесенный для очередного удара кулак замер.

- Ты этого не знаешь, - сказал Март и зеленый цвет его магии потух.

- Не я убил ее, - сказочник смотрел прямо на парня. И его глаза все еще оставались черны и полны силы, - Но если бы не закон, ты рос бы сиротой.

Март разжал руки, отпуская ворот, голова сказочника стукнулась об пол с глухим звуком.

- Люблю представлять, как твой отец сам себе перерезает горло. От уха до уха.

- Какой второй вопрос? - парень поднялся и одернул свитер.

- Что заставляет вас думать, что я смогу защитить это, - он сел и указал на яйцо. - от вория?